Список запрещенной литературы: является ли дубинка эффективным и современным инструментом государственной политики?

Каково отношение мусульман к вопросу списка экстремистских материалов? По логике вещей, мусульмане должны быть главными защитниками составления этого списка, ведь именно мы и страдаем в первую очередь от экстремистов, причем находимся под двойным ударом – одни (с бородами) завлекают нашу молодежь в лес, другие (со свастиками) избивают и убивают наших единоверцев на улицах городов. На деле же выходит так, что работа по составлению данного перечня не защищает никого и только создает проблемы.

На данный момент на сайте Министерства юстиции РФ опубликован список из 727 пунктов экстремистских материалов (часть из них – не более дюжины, впоследствии была исключена из списка). Это, в основном, текстовая информация в виде книг, листовок, брошюр, газет или отдельных статей в тех или иных газетах-журналах или опубликованных в интернете. Кроме того, в списке имеются видеоматериалы, распространяемые на DVD или через интернет. В списке имеется также несколько сайтов.

В последнее время четко наблюдается тенденция к активному расширению списка. Так, первые материалы списка датируются запретами судов различных инстанций от 2004 года. К середине 2008 года в списке содержалось около 200 наименований, но за истекшие два с небольшим года (к ноябрю 2010) список прирос еще на более чем 500 пунктов.

Материалы списка относятся к тематикам: нацизм, фашизм, язычество, терроризм, нетрадиционным для России христианским конфессиям, расизму, ксенофобии. Значительную часть списка составляют материалы по теме ислама. Подавляющее большинство запрещенной мусульманской литературы относится к материалам запрещенных в России исламских течений и сект – Хизб ут-Тахрир, Таблиг, Нурджулар.

Но есть и такие материалы, помещение которых в этом списке вызывает у специалистов недоумение. В частности, большой резонанс вызвало помещение в этот список Завещания аятоллы Хомейни. Этот случай, прежде всего, наглядно продемонстрировал общий культурный и образовательный уровень экспертов районного уровня российской глубинки, которые дают свои заключения и уровень судей, принимающих соответствующие решения. Кроме того, именно после этого случая стало очевидно, что существующий порядок пополнения списка экстремистских материалов грозит России, в том числе, и проблемами во внешней политике. К слову, на данный момент Завещание Хомейни в списке отсутствует, зато в нем остались книги Ахмада Дидата, считающиеся классикой труды Сафи ар-Рахмана аль-Мубаракфури, ибн Хишама, аль-Альбани и других признанных авторов.

Если проанализировать хронологию внесения в данный список различных материалов на мусульманскую тематику, становится очевидным, что запрещение происходит периодами. Например, несколько десятков наименований материалов Хизб ут-Тахрир появилось в этом списке в 2007-2008 годах решениями Туймазинского районного суда Башкортостана, Правобережного районного суда Магнитогорска и Кузьминского районного суда Москвы. Очевидно, что данные запреты явились следствием мощной агитационной волны, которую развернули представители этих течений на Урале именно в тот период.

Труды Саида Нурси «Рисаля и Нур» были запрещены в 2007 году. В 2009-2010 шло хоть и менее активное, но запрещение материалов северокавказских экстремистов, причем, исходя из специфики их идеологической работы, запрещаются не книги или листовки, а статьи в интернете и отдельные сайты.

Из всего происходящего напрашивается несколько выводов. Прежде всего, необходимость совершенствования процедуры внесения тех или иных материалов в список. Сегодня классика мусульманского богословия (пусть даже не традиционная для России) находится в том же положении, что и низкопробные листовки и брошюрки откровенно деструктивных течений. Их оценивают «эксперты», которые не то что не имеют ни малейшего представления об исламе, но даже сомнения вызывают общий уровень их образования.

Бросается в глаза стихийность, отсутствие логики и продуманной государственной политики в пополнении списка. Например, к числу экстремистских причислены несколько сайтов северо-кавказских боевиков. Элементарная логика говорит о том, что они должны быть либо запрещены все, либо ни один, иначе в таком запрете смысла нет. Или такой факт: в федеральном списке множество листовок, которые, скорее всего, отпечатаны тиражом 300-500 экземпляров и нигде кроме своего уездного городка не распространялись. В то же время в списке нет ни статей, ни аудио, ни видеолекций Саида Бурятского, то есть формально эти материалы в законном поле и распространяются десятками и сотнями тысяч по интернету на вполне легальных основаниях. Список пополняют материалы, которые попадают к следствию в рамках того или иного уголовного дела, грубо говоря, случайно, но серьезной экспертской работы по отслеживанию такого рода материалов никем не ведется.

Непроработанность законодательства в этой области ведет, во-первых, к его низкой эффективности, во-вторых, открывает широкую дорогу всевозможным злоупотреблениям. Во вводной части к данному списку на сайте Минюста говорится: «Законодательством Российской Федерации предусмотрена ответственность за производство, хранение или распространение экстремистских материалов». Что, в данном случае, подразумевается под распространением? Является ли публикация запрещенного видео на своей личной странице в интернете распространением? Если хранение в официальной формулировке запрещено, разрешено ли прочтение, прослушивание и просматривание? Кто несет ответственность за распространение на интернет-сайтах – тот, на чье имя зарегистрирован домен или компания-хостер? Как известно, экстремистские сайты проблемы с хостингом легко решают, прибегая к услугам зарубежных хостеров. Какую ответственность в этом случае несут провайдеры интернета?

Эти вопросы в современном российском законодательстве не проработаны, в результате, получается, что формально, книга запрещена, но при элементарном владении интернетом ее легко можно найти и скачать. То же самое с работой запрещенных интернет-порталов – они абсолютно доступны любому пользователю интернета.

Совсем недавно прокуратура Екатеринбурга вынесла предупреждение Уральскому горному университету о недопустимости проведения мусульманских конференций. Поводом послужило то, что 10 ноября в университете состоялась научно-практическая конференция "Мусульмане России: наука, образование, защита конституционных прав", направленная на развитие исламского религиозного образования и в мероприятии принял участие переводчик собрания сочинений экстремистского характера. Кто возьмется сказать, каков в системе российского гражданского и уголовного права статус переводчика экстремистской литературы? Он преступник или нет? В данном случае очевидно вмешательство антиисламских сил, которые вовремя подсуетились, чтобы у руководства университета, известного своим доброжелательным отношением к мусульманам, больше желания сотрудничать с исламскими духовными центрами не возникало.

Впоследствии выяснилось, что никакого переводчика на конференции не было, а был его однофамилец, но имеет ли это теперь значение для ректората вуза? Его репутация и репутация организатора конференции уже испорчена, как и отношения этих двух сторон. Не так давно случился и инцидент, когда издателя мусульманской литературы хотели судить «задним числом», за книги, которые были изданы, а впоследствии внесены в этот злополучный список. Примечательно, что само издательство на тот момент уже фактически перестало существовать.

Кроме того, список настолько разросся и так часто пополняется, что в скором времени будут возникать объективные трудности в его отслеживании. Недавно по новостям прошло сообщение о том, что в одном из учреждений исполнения наказаний в Алтайском крае распространялась запрещенная литература иеговистов, а стало это возможным потому, что сотрудники пенитенциарного заведения элементарно не были в курсе о существовании такого списка.

Логика составления перечня экстремистских материалов сейчас направлена на то, чтобы пресекать деятельность запрещенных организаций (за исключением тех случаев, когда внесение той или иной книги в этот список иначе как конфузом не назовешь). Казалось бы, это правильно – связать руки агитаторам экстремизма. Но этот механизм не работает или работает откровенно слабо. Радикалов этот список не останавливает, административных или чисто технических препон для продолжения идеологической обработки населения для них в рамках этой системы не существует. Запретили сайт в России – можно его перевести на хостинг в Австрии или Чехии или перенести его материалы на сайт-зеркало, запретили листовку или какой-то один номер журнала «аль-Ваъй» - можно его перепечатать под другим названием. Эти усилия районных судов – сизифов труд, они не останавливают никого, но дают возможность всевозможных злоупотреблений и спекуляций.

На наш взгляд, было бы разумно, если бы акцент в этой работе делался на то, чтобы максимально оградить обывателя от информации, в деструктивности которой, он, будучи не специалистом, может не разобраться и пойти на поводу у экстремистов. Список экстремистских материалов должен быть в руках у государства не «дубинкой» для борьбы с радикалами и экстремистами (тем более что в качестве дубинки он многократно доказал свою слабость), а оградительным механизмом для разрушения нравственного здоровья нации. Регуляцию нужно делать эффективной, чтобы не возникало случаев как недавно в городе Октябрьском Башкортостана – когда молодой человек с не совсем здоровой психикой, начитавшись и насмотревшись в интернете всякой всячины, набросился на милиционеров с ножом и криками «Аллах акбар».

Если есть запрет – нужно позаботиться и о том, как этот запрет реально воплотить в жизнь, то есть сделать материал по-настоящему недоступным. Запреты должны делаться на системной основе с привлечением признанных специалистов федерального уровня, а не таких районных экспертов, которые в произведениях Саида Нурси находят признаки нейролингвистического программирования, когда НЛП как техника было изобретено гораздо позже написания книг «Рисаля и Нур», да и само по себе не является в России запрещенным.

Очевидно также, что расширять данный список до бесконечности теоретически можно, но практически – мало разумно. Он должен быть в разы меньше, утверждаться судом высшей инстанции, а наблюдать за его исполнением нужно более тщательно. Тогда таких глупостей, как запрет Ибн Хишама или Хомейни в принципе не будет случаться.

Дамир Мухетдинов