Без мигрантов мы никуда

Тема миграции и мигрантов в последнее время стала в России одной из самых актуальных. А, учитывая, что практически большинство прибывающих в нашу страну из-за рубежа являются последователями Ислама, российские мусульмане не должны от обсуждения данной темы оставаться в стороне.

В связи с этим редакция нашего портала обратилась с несколькими т.н. «горячими» вопросами к эксперту организации «Федерация мигрантов России» Дмитрию Макарову.

Уважаемый Дмитрий! Действительно ли существует в России «проблема мигрантов» или же этот вопрос скорее можно отнести к области мифов?

Как это очень часто случается в нашей жизни, здесь существуют, как реальные проблемы, так и мифы, связанные с этими проблемами. Причем самые реальные проблемы лежат отнюдь не в той же плоскости, где многочисленные мифологические сюжеты. Самая главная проблема заключается в обезлюдивании самой России, а точнее говоря, определенных ее частей. Ведь ни у кого не повернется же язык утверждать о депопуляции, скажем, в Дагестане. Но это вопрос к демографам, хотя и им будет тяжело ответить, почему же в демографически депрессивной Мордовии находится населенный пункт, превосходящий по естественному приросту населения любое ингушское или дагестанское село. Экономика на такой вопрос ответов не дает.

Кроме того, во многих российских регионах часть местного населения просто не хочет работать на ряде производств, в сфере ЖКХ и т.д. Выручает, если так можно сказать, ситуацию наличие у России целого ряда соседей, в основном с неустойчивой экономической и политической ситуацией. Мы спасаем их от социальных взрывов, а они нас от того, что работать будет некому. Не будет мигрантов – наши улицы никто не подметет, стройки остановятся, канализационные трубы полопаются. Это не проблема, это ситуация. Проблема в другом – Россия оказалась не готова решать подобные задачи. Не готова ни в плане законодательства, ни в плане решения бытовых проблем мигрантов, ни тем более духовных. Последние гораздо более важные, и без их решения мы можем захлебнуться в потоке проблем. Мы попали в ловушку – без мигрантов мы никуда, а как жить с ними, мы тоже не знаем. И в этом действительно проблема, которую надо решать, и чем быстрее, тем лучше. Причем не только для мигрантов, но и для нас с вами в первую очередь. Поток миграции не будет ослабевать, как минимум, еще лет двадцать. Причем, если мы не будем принимать людей из Средней Азии, их заменят китайцы, и какой будет результат вряд ли кто сможет точно предсказать.

Если проблема все-таки реально существует, то каковы, по Вашему мнению, наиболее оптимальные пути ее решения?

Россия всегда была страной мигрантов. Вспомним колоссальные внутренние миграции в период строительства Санкт-Петербурга или первых пятилеток. «Сидят в грязи рабочие, промокший хлеб жуют» - это тоже мигранты, только тогда с одной стороны не было такой колоссальной разницы в уровне жизни, а с другой – была известная идеология, и ей в то время верили. Сегодня такой идеологии с подобной степенью доверия нет и не предвидится. А бытовые условия современных мигрантов от тех памятных строк Маяковского не сильно отличаются, а в ряде случаев идентичны. Есть, конечно, материальный стимул – на заработанные здесь деньги там живут семьи, развивается мелкий бизнес, строятся дома. Хотя есть и такие мигранты, которые не отсылают деньги домой. Некоторые, когда это читают, сразу в ладошки хлопают, что деньги из страны не уходят, и совершенно напрасно хлопают. Именно те, которые ходят по улицам с бутылкой «Клинского» (денег на отсылку домой у них после «Клинского» не остается), и представляют наибольшую угрозу обществу, именно они наиболее часто становятся персонажами криминальных хроник. Наименьшую же угрозу представляют продолжающие сохранять традиционный уклад и нормы морали. Поэтому единственное решение в направлении снижения потенциальной преступности среди мигрантов состоит в сохранении и возрастании роли традиционных институтов в этой среде. В первую очередь это относится к религиозным институтам.

Конечно, в конфессиональном плане мигранты неоднородны. Самую значительную прослойку составляют мусульмане – их примерно 70 %, потом следуют христиане и буддисты (в его коммунистическо-китайском и вьетнамском вариантах) примерно в равных долях. В перспективе доля мусульман будет сохраняться, а христиане уступят свои позиции буддистам. Поэтому работа среди мигрантов-мусульман представляется наиболее приоритетной. Здесь ситуация значительно облегчается наличием собственных внутрироссийских мусульманских религиозных и социальных институтов, а также принципами общности уммы. Как показывает реальный опыт, самым действенным инструментом интеграции мигрантов (как внешних – из ближнего и дальнего зарубежья, так и внутренних - из российских регионов) явились именно мусульманские общины. В настоящее время их опыт обобщается и можно будет с ним ознакомиться. Эффективность их работы в данном направлении в десятки раз выше, нежели все попытки создать какие-то механизмы адаптации мигрантов. Необходимо всего лишь собрать имеющийся опыт, изучить его, обобщить и применить в других регионах, где такого опыта нет. Ну и, конечно, помочь тем, кто это уже делает. Или хотя бы просто им не мешать.

А как Вы полагаете, похожа ли данная ситуация на ту, что некогда сложилась в европейских государствах, например, во Франции?

Из четырех возможных моделей взаимодействия с мигрантами во Франции изначально была реализована модель анклавизации, так же как и в Великобритании – магрибинцы во Франции, и индопакистанцы в Великобритании селились своими кварталами. Из них мало возможности подняться по социальной лестнице, во Франции, по крайней мере, где ни один араб не дошел ни до депутата парламента, ни до мэра. Могло ли при этом не произойти социального взрыва? Разумеется, нет. Кстати, ни в Великобритании, ни в Германии подобных беспорядков не было, потому что лорд Ахмад и Джем Оздемир являются примерами того, чего может достичь если не сам мигрант, то сын мигранта.

Но есть и иная проблема – это высокий градус ксенофобии в обществе. Ксенофобия опасна сама по себе, но, кроме того, она неизбежно порождает адекватный ответ. В 1920-х годах в США безобидный термин «итальянец», фактически, был синонимом ругательства (аналог «черный» или «чурка» в современной России). В результате в США возникла сицилийская мафия, ведь изначально это были всего лишь силы самообороны. Так же, как и негритянские группировки в тех же США. А сейчас само слово «негритянский» уже неприлично.

Поэтому если в самое ближайшее время правительственные силы не обуздают ксенофобов, то последует взлет образования сил самообороны по этническому признаку, которые сами решат свою проблему. Как сумеют, так и решат – на улицах и в лесу. Регулярные столкновения скинхедов с кавказцами, а их происходит гораздо больше, чем попадает в сводки, свидетельствуют об этом процессе. Вряд ли кому понравится возврат в бандитские 1990-е, так не проще ли решить проблему, ликвидировав ее причину, т.е. ксенофобию.