Час X - 23.09. Что значит соглашение Ирана и «Шестерки»?

Что значит соглашение Ирана и «Шестерки» для евразийской и общемусульманской безопасности? 

Тегеран и «Шестерка» посредников пришли к историческому решению одной из основных региональных и мировых проблем. 14 июля с. г. на переговорах в Вене в обмен на международный контроль за ядерной программой будет остановлен многолетний режим санкций против Исламской республики. 

Звучат самые разные оценки случившегося, в том числе делаются прогнозы темного будущего для Москвы в связи с выходом Ирана из изоляции. На самом же деле для нашей страны открываются серьезные геостратегические возможности, в реализации которых роль российского мусульманского сообщества трудно переоценить. 

«Полностью соответствует российской концепции внешней политики»

Переговоры по достижению финального соглашения продолжались более 20 месяцев. В них участвовали представители Ирана, России, Германии, Великобритании, Франции, США и Китая. Они проходили на различных европейских площадках, стороны неоднократно заявляли, что консенсус вскоре будет найден, однако произошло это только сейчас.

По словам главы Организации по атомной энергии Ирана Али Акбара Салехи, Тегеран при улаживании всех спорных вопросов не переступил так называемую «красную черту» неприемлемых условий. Достигнутые договоренности британское издание «The Financial Times» назвало «периодом самого тесного дипломатического сотрудничества между Ираном и миром после революции 1979 года».

ИРИ и «Шестерка» посредников, помимо прочего, договорились о вывозе отработанного ядерного топлива для переработки в Россию. А уже переработанное топливо вернется обратно в Иран. В свою очередь, наша страна будет поставлять соседу природный уран. «Газета.Ru» называет эту сделку, скорее политической, чем финансовой, поскольку та позволяет Москве иметь определенное влияние на иранскую ядерную программу.

РФ изначально и последовательно выступала за снятие санкций с Тегерана и его законное право на мирный атом. Глава МИД Сергей Лавров, комментируя соглашение, заявил, что «окончательная договоренность полностью соответствует российской концепции внешней политики». 

«Признание права Ирана на мирную атомную деятельность, включая право на обогащение урана, при постановке этой деятельности под плотный контроль МАГАТЭ, прояснении всех остающихся вопросов и при снятии с Ирана всех санкций. - Именно такой подход зафиксирован в принятых документах», — сказал Лавров. 

Обамова подвижка

Идею диалога с Ираном, даже ценой некоторого похолодания в отношениях с Израилем и традиционными союзниками в Заливе, и несмотря на противодействие части американской элиты, на протяжении нескольких лет продвигал президент США Барак Обама. 

Спустя всего лишь несколько дней после обнародования информации о договоренностях в Вене, американский лидер поспешил заявить, что урегулирование конфликта в Сирии невозможно без участия Ирана. По его словам, тот призван сыграть свою роль в нахождении политического решения разрушающей страну гражданской войны. 

«Должно быть соглашение между ключевыми державами, которые заинтересованы в выходе Сирии из кризиса, — сказал Обама. — Иран — в числе этих игроков, и я думаю, для них важно быть частью этого переговорного процесса». «Я согласен с тем, что мы не сможем решить вопросы в Сирии без русских, иранцев, без наших партнеров в странах Персидского залива», — добавил глава Белого дома.

Это признание роли и интересов не только Ирана, но и России, а также других заинтересованных сторон, примечательно. В контексте договоренностей в Вене, вообще, может быть зафиксирована некоторая подвижка во внешней политике США на Ближнем Востоке – отход от «ковбойского» стиля в сторону большего конструктива, по крайней мере, на уровне риторики. 

В нефти ли дело?

Сделка по ядерной программе, которая подразумевает снятие санкций и прекращение политической маргинализации Тегерана, дает ему возможность не только вернуться в глобальную экономику и снова стать одним из крупнейших игроков на рынке нефти, но и, самое главное, означает до некоторой степени признание Западом за ИРИ легитимного статуса региональной супердержавы.

В этой связи ряд отечественных экспертов, в основном либерального прозападного толка, принялись внедрять в общественное мнение идею о чуть не катастрофическом последствии венских договоренностей для нашей страны. Заодно дан старт новому витку антииранской пропаганды. 

Пишут, что Тегеран станет серьезным конкурентом Москвы на рынке нефти. Прогнозируют падение цены на черное топливо до 40-45 долларов за баррель и, следовательно, огромные проблемы и даже обвал российской экономики, а также углубление ирано-арабских, шито-суннитских противоречий. Как итог: с нескрываемым злорадством делается вывод о политических последствиях для нынешней власти сделки 14 июля, а также в очередной раз восхваляется «геополитический гений» Госдепа и «недальновидность» нашего МИДа. 

Однако, как отмечают все специалисты, иранскому нефтепромышленному комплексу нужна серьезная модернизация. Для возвращения ИРИ на глобальный сырьевой рынок потребуется время и иностранная помощь. А это, значит, контракты и сближение, прежде всего, с Россией.

Что касается участия Ирана в урегулировании региональных конфликтов, особенно в борьбе с ДАИШ, на что сейчас весьма рассчитывает удрученный собственными авантюрами на Ближнем Востоке Запад, то это и в интересах России, и Китая, и всего международного сообщества. 

Вообще, обращение Обамы к Тегерану с призывом помочь соседям достичь мира – скорее, стоит рассматривать как уступку со стороны США. Россия, страны ШОС и БРИКС давно выступали за это. Против был Запад. 

Так что «иранская угроза» в либеральной прессе – пропагандистская уловка. Не более, чем. 

Иран соседями не разбрасывается

Можно быть уверенными, что Иран не для того 25 лет выстаивал под давлением Запада, чтобы вдруг безоглядно броситься в его объятия. Тегеран на многочисленных примерах, в том числе бывшего СССР, видит, что эти объятия бывают и такими крепкими, что затрещат косточки. Иранцы умеют защищать свои интересы. Что-что, а это ими отлично доказано. 

Сложная игра с Западом отнюдь не подразумевает нарушений в балансе отношений с Россией и Китаем. В Тегеране никто не собирается обслуживать американские интересы в обмен на право торговать нефтью. 

Ирано-американский диалог – сложнейшая многоуровневая система, прежде всего, противоречий, а потом только отдельных договоренностей, которые еще должны доказать свою эффективность. Определенный консенсус между ними и стал-то возможен только в виду нынешнего уникального расклада сил на Ближнем Востоке, в Сирии и Ираке. 

А отношения с Россией и Китаем для Ирана – это жизненно важный вопрос. Это элемент его долгосрочной стратегии. Евразийский вектор во внешней политике Тегерана – данность, которая признается всеми специалистами. 

Обама приходит и уходит, а соседи остаются. Проверенными же друзьями иранцы, как хорошо известно из истории, никогда не разбрасывались, тем более, ради козырей из колоды западных шулеров.

Тегеран, в принципе, не сделал ничего особенно уникального. «Сближение» с Западом – это разговоры в пользу бедных. Все игроки на Ближнем Востоке лавируют между глобальными центрами, реализуя свои интересы. У кого-то это получается лучше, у кого-то хуже. 

Еще недавно режимы и силы, пришедшие или рвавшиеся к власти на волне арабских революций из недр «Братьев-мусульман», рассчитывали проделать то же самое, что удалось Ирану. Про длительную историю по-настоящему союзнических отношений стран Залива с Вашингтоном излишне и говорить. 

Точка сборки - Москва

Условия, когда региональные конкуренты встревожены потеплением в отношениях США и Ирана, еще больше усиливающего внешнеполитические позиции последнего, открывают для Москвы серьезные перспективы. Мы могли бы стать площадкой, на которой будет заложено реальное общемусульманское партнерство во имя мира в регионе. 

Сегодня уровень наших отношений со всеми ключевыми игроками на Ближнем Востоке находится на высоте. При сохранении близких связей с Тегераном, у нас развивается серьезное сотрудничество с Турцией. Несмотря на членство в НАТО, Анкара четко выдерживает евразийский тренд во внешней политике, доказательство чему недавняя договоренность Владимира Путина и президента Реджепа Эрдогана довести товарооборот между странами до 100 млрд. долларов в год. Эти связи подкрепляются дружбой двух выдающихся политиков XXI века. 

Недавно в сторону России неожиданно обратилась Саудовская Аравия. Это уже принесло в нашу экономику 10 млрд. долларов инвестиций. Вскоре ожидаются визиты глав государств друг к другу. Вообще, даже во внешней политике монархий Залива постепенно формируется запрос на евразийский уклон. 

Именно Москва становится той точкой сборки, где все ключевые фигуры и представители Исламского мира собираются вместе и могут обсуждать общие проблемы. Причем, минуя вездесущую и везде сующую свой нос Америку. Войны в Сирии, Йемене, Ливии и проч. свели взаимные консультации к минимуму, но при этом все понимают, что дальнейшее углубление противоречий – путь в бездну, в которую, не исключено, специально и подталкивают регион заокеанские магистры «великой шахматной доски». 

Запад сейчас начинает новый этап давления на нашу страну: после обнародования антироссийского доклада по прошлогоднему крушению малазийского «Боинга» над Донбассом грозят созданием международного трибунала, вводятся все новые санкции, накаляется ситуация в Приднестровье и т.д. Успехи на мусульманском направлении в такой ситуации – это настоящий прорыв. Своим огромным геополитическим и дипломатическим капиталом мы должны разумно и эффективно распорядиться.

Духовный посыл и геополитика во имя мира

Важность евразийского вектора развития Исламского мира обусловлена историческими и геостратегическими факторами. Умма сформировалась на евразийском пространстве, где и сегодня проживает подавляющее большинство мусульман. Здесь ее центр и духовное сердце. 

Обеспечение общеевразийской стабильности и сотрудничества входят в число жизненно важных интересов всего мусульманского сообщества. Но это ни в коем случае не подразумевает, конечно, ущемление интересов международной безопасности и развития, а также сужение географическими рамками глобальной миссии Ислама, направленной на служение всему человечеству.

Своеобразным «часом X» в формировании евразийского тренда в Исламском мире, в стратегическом сближении Москвы с мусульманскими странами, о жизненной важности которого глава нашего государства впервые открыто заявил еще в 2003 г., станет 23 сентября с. г. В этот день в Москве на открытии нового здания Соборной мечети соберутся представители России и всех ведущих держав Ближнего Востока. Ожидаются Владимир Путин, президент Казахстана Нурсултан Назарбаев, Реджеп Эрдоган и другие высокие гости.

Неформальный саммит Россия-Исламский мир под духовным патронажем главы ДУМРФ муфтия шейха Равиля Гайнутдина может оказаться первым кирпичиком в фундаменте совершенно новой системы евразийской безопасности, призванной принести мир в охватываемые все новыми конфликтами мусульманские страны. 

Дамир Мухетдинов, первый заместитель председателя Духовного управления мусульман Российской Федерации,
ответственный секретарь Международного мусульманского форума