О «сирийском клубке», России и многополярном мире

Проходящий в эти дни очередной раунд непрямых сирийско-израильских переговоров – уже пятый по счету, и, казалось бы, ничем существенным не отличается от предыдущих – но это лишь на первый взгляд.

 
Действительно, состав участников вполне предсказуем – Турция, как мусульманская страна и одновременно член НАТО, имеющая не просто дипломатические, но и вполне дружественные отношения с Тель-Авивом и Вашингтоном, и Франция, как нынешний председатель Евросоюза. От последней в роли главных переговорщиков выступают президент Николя Саркози и министр иностранных дел Бернар Кушнер, на которых возложено дополнительное бремя выступления с посредническими миссиями в урегулировании всех конфликтов, способных прямо или косвенно затронуть европейские интересы. Ключевой вопрос на повестке дня – Голанские высоты, оккупированные после Шестидневной войны в 1967 г. и впоследствии аннексированные Израилем в 1980, в обход всех международных соглашений. И все, казалось бы, предельно ясно, и даже поведение израильской стороны можно было бы предсказать, если бы не одно существенное «но»: нынешний раунд переговоров проходит в таких условиях, в которых перемена положения Сирии (иначе – смена ориентира ее политического вектора) способна спутать все карты не только в регионе, но и далеко за его пределами.

Итак, политические векторы на Ближнем Востоке перестраиваются таким образом, что уже образуют довольно плотную решетку: ее множественные пересечения суть точки столкновения интересов держав, играющих не последнюю роль в регионе, то есть – точки потенциальной напряженности, если мы уже не говорим о неразрешимых мирными средствами конфликтах. 

Каковы же они?

Во-первых, вектор Сирия – Турция – Израиль (при посредничестве Франции), направленный на разрешение старого территориального спора вокруг Голанских высот.
Во-вторых, вектор Сирия – Ливан (при посредничестве Катара, возглвляющего Совет Арабской Лиги и той же Франции): после 40-летнего перерыва страны готовы возобновить дипломатические отношения.
В-третьих, вектор Сирия – Россия: одна из немногих арабских государств, Сирия полностью поддержала действия России на Северном Кавказе.

Далее – пересекающие их, причем под четким прямым углом, векторы интересов иностранных держав.

Во-первых, Иран – Сирия. С одной стороны, президент Башар Асад заявляет о необходимости продолжения сотрудничества с Ираном, с другой же, как справедливо отмечает газета «Аш-шарк Аль-Аусат» от 4 сентября, Франция в посреднических переговорах настаивает на том, чтобы Дамаск направил в Тегеран особое послание с требованиями ограничить иранскую ядерную программу и не допустить создания Ираном ядерного оружия массового поражения.
 
Во-вторых, ось Ливан – Сирия, с одной стороны прогрессирующая с восстановлением дипломатических отношений, но с другой явным образом не устраивающая США.

В-третьих, и это – самое острое противоречие – имеет место явление, справедливо подмеченное главным редактором «Аш-шарк Аль-аусат» Тариком Аль-Хумайедом 3 сентября: в предстоящих многоплановых и разносторонних переговорах Сирия фактически отказывается от выстраивания оси Эр-Рияд – Каир – Дамаск в пользу другой, которую Хумайед рисует с совершенно неожиданной стороны: Париж – Дамаск – Тегеран. При этом следовало бы, как отмечает Аль-Хумайед, ожидать приглашения иранского президента Махмуда Ахмадинежада на саммит в Дамаск, что было бы вряд ли совместимым с обсуждаемым на нем решением основного – израильского – вопроса. Кстати, следует отметить, что после состоявшегося на днях визита Н. Саркози сирийские власти отложили очередной раунд переговоров с Израилем.
 
Бесспорно, традиционная ревность Саудовской Аравии к Ирану понятна, но только ли этим чувством продиктованы соображения редактора просаудовской газеты, или же за его прогнозами стоят объективные основания?

Очевидно, что решение этой головоломки лежит за пределами того театра, на котором разворачиваются основные действия. После недавних событий на Кавказе, которые, по мнению даже некоторых западных печатных органов, положили конец однополярной структуре мира, решение нужно искать, в конечном итоге, в Вашингтоне и в Москве. Во всяком случае, с первого взгляда создается именно такое впечатление: двойственность политических векторов на Ближнем Востоке является естественной производной двухполярности сегодняшней мировой политики. 

Обратимся прежде всего к Соединенным Штатам, чтобы ответить на ключевой вопрос: не ЧТО именно происходит, а ПОЧЕМУ оно происходит именно сейчас?

После того, как затихли боевые действия в Цхинвали, впервые за нынешнюю непростую предвыборную кампанию в США рейтинг республиканского кандидата Маккейна (протеже президента Буша) превысил показатель его конкурента из Демпартии Барака Обамы. Предвыборная ставка демократов – скорейшее прекращение участия Штатов в боевых действиях за пределами страны, в противовес убыточной для американской экономики и сомнительной с точки зрения международного престижа линии установления нового американского порядка любыми средствами по всему миру, отстаиваемой республиканцами все последние восемь лет их нахождения у власти. Трудно не согласиться с мнением российского премьера В. Путина, что после катастрофического провала военных кампаний в Афганистане и Ираке, а также после того, как была осознана невозможность быстрой победоносной войны с Ираном (сделаем особый акцент на этом), республиканцам – для элементарного оправдания собственной политики – нужен был немедленный блицкриг. Также, трудно не согласиться и с тем, что решение президента Грузии пойти на вооруженный конфликт с Россией не могло быть принято им самостоятельно, во всяком случае, не заручиться заранее поддержкой с Запада было для него равносильно самоубийству. Фактически, с президентом Саакашвили обошлись приблизительно также, как в свое время – с Саддамом Хусейном, который заручился заверениями американских представителей, что Штаты готовы смотреть сквозь пальцы на его вторжение в Кувейт. Вряд ли можно считать простым совпадением, что в те годы у власти в Америке находился Буш-старший, и что в результате бездарного «блицкрига» иракской армии аналогичным образом был создан образ «арабского врага – террориста», активно насаждавшийся голливудской пропагандой, также как сегодня определенные силы успешно подливают масло в огонь разжигания мифа о «русской угрозе». Уж слишком разительны эти параллели, чтобы не отметить, что Буш-младший был прилежным учеником своего отца. 

Но это – одна сторона медали. Другую сторону представляют американские демократы, за которых по традиции – как и за республиканцев – голосуют примерно 40% избирателей. В какую сторону склонится чаша весов – зависит от колеблющихся 20% - тех, кто отдает предпочтение не партийной принадлежности, а личностным качествам кандидата, которые могут служить порукой за исполнение им предвыборных обещаний. А обещания эти – для рядового американца – сводятся к одному: достижению мира, спокойствия и если не процветания, то, по крайней мере, социальной защищенности. Только средства достижения различны. Таким образом, было бы наивным предполагать, что в стране, долгие годы жившей в страхе перед так называемыми «исламским терроризмом» и «иранской угрозой», неожиданно проснутся искренние дружеские чувства по отношению к Ирану или исламскому миру – в любом стане политических конкурентов. И понимая это (равно как и оценивая значение еврейского лобби в американском конгрессе) Обама пошел в своих словах еще дальше Маккейна, объявив на встрече с американской еврейской общиной, что Штаты должны «признать Иерусалим единой и неделимой столицей Израиля». Именно такая формулировка была предложена сионистским режимом в 1967 году, когда Иерусалим утратил де-факто свой международный статус. Формально США никогда этого не признавали (сохраняя за собой возможность маневрирования в ближневосточной игре), но все же, чтобы показать, на чьей стороне их симпатии, демонстративно перенесли в Иерусалим американское посольство. С другой стороны предвыборный штаб Обамы делает в сторону исламского мира всяческие реверансы. 

В случае, если при посредничестве Турции и Франции соглашение между Сирией и Израилем будет достигнуто, оно автоматически обесценит все заявления Дамаска о продолжении сотрудничества с Тегераном. Рисуя перспективы построения оси Париж – Дамаск – Тегеран, Тарик Аль-Хумайед просто не договаривает того, что это – «розовая мечта» Евросоюза и амеркианских демократов – аппарат вертикального давления Запада на Иран, в случае развития которого, Иран, «осознав», что находится в положении заложника поведения своих сирийских союзников, вынужден будет подчиниться навязанным ему правилам игры. Естественно, такая схема настолько маловероятна, что воспринимать ее всерьез могут только те, чье разыгравшееся воображение позволит им безо всякого смущения представить себе президента Ахмадинежада сидящим за столом переговоров с израильтянами. Однако, по аналогии выстраивается и другая, альтернативная ось – и здесь самое время вспомнить о России.

Сознавая двойственное положение Сирии в сложившейся ситуации, президент Башар Асад, открыто поддержав действия России на Северном Кавказе, четко указал, что у его страны есть сильный покровитель – в лице давнего партнера и стратегического союзника. В то время, как европейские державы пытаются всячески оказывать на Сирию ДАВЛЕНИЕ, навязывая ей определенные условия (как, например, последнее требование оказания, в свою очередь, давления на Иран – по принципу домино), Дамаск заявляет Москве о том, что готов перейти под ее ПОКРОВИТЕЛЬСТВО – разница принципиальная и очевидная. В этом заявлении, в свете изложенного выше, явственно прочитывается следующий контекст: «Сирия готова к посредничеству Евросоюза при разрешении ливанского вопроса и спора с Израилем относительно Голанских высот, и готова выступить гарантом стабильности в треугольнике Сирия – Ливан – Израиль. Однако, при этом позиция сирийского руководства такова, что оно не готово выступить инструментом Запада для давления на Иран, тем более – его последующей изоляции для возможной успешной израильской агрессии». Именно при таком раскладе – в этом единственном случае – мы не наблюдаем того множественного пересечения векторов, которое неизбежно привело бы к вспышке вооруженного конфликта на Ближнем Востоке. Во всех остальных случаях разгоревшийся ближневосточный пожар послужил бы исключительно политическим амбициям США по восстановлению однополярного мира – при этом, ценой немалого ущерба для самой американской экономики и интересов простых граждан. Итак, в очередной раз мы наблюдаем причудливую картину того, как, сумев распутать ближневосточный клубок, Россия смогла бы обеспечить не только собственную роль альтернативного полюса с перспективой выстраивания новой стабильной оси экономически мощных держав, по линии Москва – Тегеран – Дели – Пекин, при партнерстве остальных стран Шанхайского соглашения, но и выступить гарантом мира и стабильности во всем мире, продемонстрировав ущербность тактики навязывания некоторыми развитыми державами собственного миропорядка иностранным суверенным государствам. 

Тарас Черниенко,
директор Института Диалога Цивилизаций, 
Прага, сентябрь 2008 г.