Не смерть капитализма, а рождение нового порядка

Только поутихли страсти вокруг кредитного кризиса, как вплотную подступила мировая рецессия.

Идеологи капитализма пугают сами себя, воображая различных грозных призраков. Газета Times напечатала большой портрет Карла Маркса с подписью: «Он вернулся». Резко выросли продажи книги «Капитал». Хуже того, революционный вирус проник в самое сердце мирового капитализма: президент Франции Николя Саркози (Nicolas Sarkozy) сфотографировался с «Капиталом» в руках, и все - от министра финансов Германии до папы римского - наперебой хвалят этот фундаментальный труд по теории капитализма.

В США Джон Маккейн (John MacCain) бранит Барака Обаму (Barack Obama) за то, что он якобы «социалист», а напыщенный консерватор Саймон Хеффер (Simon Heffer) радостно назвал программу «выкупа» государством банков «неосоветизацией». В Великобритании на прошлой неделе Би-Би-Си выпустило в прайм-тайм теледебаты на тему того, возвещает ли нынешний кризис «смерть капитализма». Между тем, журнал Economist (это такая газета «Правда», только неолиберальной направленности) собирает под свои знамена всех верных. «Экономическая свобода в опасности!» - гремит заголовок. «Капитализм под ударом, но все, кто верит в капитализм, должны сражаться!».

Конечно, все это пустая паника и беготня по кругу. Если бы идеи Маркса о классах и эксплуатации действительно овладели умами людей в странах Запада, уж конечно, в ведущих СМИ печатали бы не дурацкие мультяшные статейки и дебаты, а что-нибудь более суровое и зловещее.

Конечно, события последних недель действительно обнажили банкротство дерегулированного капитализма как системы, равно как и жадность и некомпетентность правящих в условиях функционирования этой элиты. Но погибает отнюдь не капитализм как таковой - на грани гибели лишь идея свободного рынка. Опросы общественного мнения демонстрируют то же самое. Так, опрос Financial Times-Harris, проведенный в развитых капиталистических странах, показал, что большинство людей считают причиной кризиса «злоупотребления капитализма», а не «отказ капиталистической системы в целом». Только в Германии второй из названных вариантов выбрало более тридцати процентов опрошенных.

Как выразился Саркози, «система «лессе-фэр» (от французского словосочетания «позволяйте действовать», принцип невмешательства государства в экономические процессы. – Прим. пер.) прекратила свое существование». Так что реабилитировать надо не Карла Маркса, а Джона Мейнарда Кейнса (John Maynard Keynes). Теперь, после того, как произошло крупнейшее по своим масштабам вмешательство государства в экономику за всю историю капитализма, политики пытаются извлечь из этого события хоть какие-то дивиденды.

«Многое из того, что писал Кейнс, не потеряло смысла и по сей день», - объявил министр финансов Алистер Дарлинг (Alistair Darling) в минувшие выходные. Также им было объявлено о проведении крупных капитальных проектов. Глава правительства между тем выступил в защиту повышения займов с целью поддержки падающего спроса.
Символическое значение возрождения кейнсианства нельзя недооценивать. Прошло уже тридцать два года с тех пор, как глава лейбористского правительства Джим Каллаган (Jim Callaghan) официально преклонил колена перед идеологией монетаризма, за три года до прихода к власти Маргарет Тэтчер (Margaret Thatcher). На съезде партии лейбористов Каллаган сказал так: «Мы полагали, что кризис можно решить деньгами, но я говорю вам... теперь это невозможно».

Теперь, перед лицом финансового коллапса, сопряженного с угрозой полномасштабной экономической депрессии, подобные легкомысленные заявления необходимо отправить на свалку истории.

Тем не менее, отдельные наблюдатели, утверждающие, что кризис знаменует собой конец эпохи капитализма и начало новой эпохи социализма, занимаются строительством замка на песке и отвлечением внимания от реальных проблем. Ведь если говорить о социализме как о системной альтернативе, то ясно, что ни о чем подобном не может идти и речи - ни в центре капиталистического лагеря, ни где бы то ни было еще, исключая, быть может, Латинскую Америку. Ведь кризис доверия к рухнувшей коммунистической системе вкупе с ослаблением рабочего класса как общественно-политической силы не позволит левым в полной мере воспользоваться моментом очевидного провала капиталистической системы.

В результате некоторые наблюдатели, в их числе историк Эрик Хобсбаум (Eric Hobsbawm), пришли к выводу, что, как и в тридцатых, наибольшую прибыль от кризиса получат правые. Безусловно, существует некоторая опасность подъема правого популизма в свете массовой безработицы, но если удастся защитить наиболее уязвимые слои населения от последствий кризиса, последовательно реализуя получившие новую жизнь кейнсианские идеи государственного вмешательства и прибегая к ресурсу общественного сектора, и не вынуждать представителей этих слоев расплачиваться за последствия кризиса самостоятельно (что на данный момент представляется вероятным), то негативных последствий можно избежать.

Реальным последствием кризиса может стать повышенный спрос на альтернативные модели, причем как в капиталистическом мире, так и за его пределами. Уже дискредитирована экономическая модель, господствовавшая в течение жизни целого поколения, что обошлось такой большой ценой, как резкая дестабилизация, неуправляемый рост неравенства и ускоренное уничтожение окружающей среды. Выступая на этой неделе в защиту свободных рынков, Economist сообщил, что за двадцать пять лет господства либеральных идей сотни миллионов граждан выбрались из полной нищеты, и высказал предположение, что по итогам текущего десятилетия будет зафиксирован наиболее быстрый рост доходов на душу населения в истории человечества.

Тем не менее, значительная часть роста доходов и преодоления нищеты приходится на Китай, где экономика в значительной мере управляется государством, а активы находятся в общественном, а не частном владении, в то время как в Индии, где капиталистическая экономика пришла к заметно меньшему успеху, неравное распределение доходов привело к такому чудовищному феномену, как неизменно высокий процент регулярно недоедающих детей (47 процентов, первое место в мире!). В остальных странах мира рост был быстрее, а распределение - справедливее, именно в послевоенные десятилетия кейнсианства и социализма.

В наше время свой шанс получили те из политиков, кто готов воспользоваться моментом катастрофы и реформировать экономическую систему, - от Обамы до Уго Чавеса (Hugo Chavez). Нередко говорится, что после гибели коммунизма и традиционной социал-демократии у левых не осталось альтернативных моделей. Однако в реальности ни одна из реализованных на практике социально-экономических моделей не была спланирована заранее: все они, от советской власти до кейнсианского государства благоденствия и тэтчеро-рейгановского неолиберализма, выросли из импровизаций, сформированных как идеологией, так и конкретными историческими обстоятельствами. Сам Маркс, как известно, никаких конкретных схем не предлагал.

Случится же так, что новый миропорядок будет сформирован насущной потребностью пережить неблагоприятную экономическую ситуацию (как это случилось с «новым курсом» Рузвельта, а также в послевоенной Европе). Конкретные формы, которые принимает государственное вмешательство, уже сейчас резко отличаются от того, что происходило в прежние кризисы; так, национализация банков вполне может стать надежным инструментом на будущее. Без сомнений, начинается эпоха капитализма нового типа, эпоха, когда все более и более активной поддержкой будут пользоваться долгосрочные социальные альтернативы. Но какие именно формы примут все эти нововведения, определят конкретные условия и реально возникающие насущные проблемы, и только они.

«The Guardian»

Источник: Inosmi.ru