RSS | PDA | Архив   Четверг 28 Март 2024 | 1433 х.
 

Разбор полетов над гнездом кукушки

08.02.2008 12:53

События последних месяцев, связанные с усилившейся клерикализацией российского общества в ходе поиска пресловутой «национальной идеологии», находят свое отражение во всех регионах России и среди всех слоев ее населения. Не является исключением и столь, казалось бы, отдаленный от московского Садового кольца огромный регион, как Западная Сибирь. Несмотря на кажущуюся незначительность «исламского вопроса» в сибирских просторах, беспристрастный подход к проблеме выявляет совершенно противоположное: и здесь, как и в Центральном и Приволжском округах, мусульмане проявляют существенную социальную активность, что — также по аналогии с ситуацией в ЦФО и ПФО — вызывает «озабоченность» и противодействие чиновничества. Почему? Потому что любое движение на фоне продвигаемого властями единообразия (в религиозных, национальных и даже экономических вопросах) приводит к крушению выстроенных по стойке «смирно» рядов. Общество и государство сильно изменились с той эпохи, когда можно было громко командовать толпами безликих масс, и мусульмане — одни из самых заметных игроков на новом социальном поле.

Без всякого сомнения, мусульманская (как и любая иная конфессиональная идентичность) стала играть огромную роль в постсоветской России. На это были и есть основательные причины, и главная из них — идеологический вакуум. Конфессиональная идентичность актуализировалась в годы разрушения советских идеологических, морально-этических и культурных ценностей, после исчезновения таких объединительных концепций, как «интернационализм» и «советский народ». На основе «возрожденной» старой (конец 1980-х — начало 90-х), затем обновленной (середина 90-х — начало 2000-х), а затем и модернизированной мусульманской идентичности (с 2000-х по настоящее время) начали формироваться значительные группы ее носителей во всех слоях российского общества. Это стало особенно заметным в тех регионах, где наиболее активно идут миграционные процессы (крупные города, нефтедобывающие регионы). Посмотрим с этой точки зрения данного процесса на Западную Сибирь.

Под влиянием политической конъюнктуры, которая не единожды поменялась за годы постсоветского госстроительства, судьбы православной и мусульманской идентичностей здесь складывались неодинаково. Общественное мнение упорно закрепляло стереотипы, согласно которым «быть православным» означало быть русским, патриотом и государственником, а «быть мусульманином» стало означать быть «россиянином» (это в лучшем случае), «чужим» или «политически неблагонадежным» членом российского социума. Со стереотипами спорить бессмысленно. Однако не бессмысленно указать на то, что вирус этого стереотипа разрушает доверительные отношения между государством и значительной частью общества, подрывая столь важное для них сотрудничество. Особенно остро проблема религиозного равенства сказывается в тех регионах, где выходцы из мусульманского культурного ареала обретают кто свою «вторую», а кто и первую и единственную родину.

Кто же они, мусульмане новой сильной индустриальной Сибири?

Современное мусульманское население сформировалось в две волны.

Мусульмане первой волны «нефтяной» миграции отличаются принадлежностью к общей профессиональной культуре. Можно сказать, что в Западной Сибири, начиная с 1960-х гг., сформировались этно-профессиональные группы мусульман в составе регионального мусульманского сегмента. За первые 30 лет активного освоения Западной Сибири еще в советскую эпоху здесь оказалось немало граждан из районов традиционной и сложившейся нефтегазодобычи бывшего СССР — Азербайджана, Грузии, отчасти Казахстана и Калмыкии, Чечни, Ингушетии, Дагестана, Башкирии и Татарстана. Этот край стал для них второй родиной, а для их родственников, знакомых и коллег — местом экономического и профессионального убежища в 1990-е годы. В период «духовного возрождения», наступивший в годы либерализации общественно-политической жизни, перед ними встал вопрос о выборе конфессиональной идентичности, поскольку за годы жизни на Севере многие связали свои судьбы с представителями (чаще «представительницами») других культур и религиозных традиций. Часто случается так, что супруг посещает мечеть или «помогает» мечети, а супруга посещает православный храм. Эта часть населения также является принимающим и адаптирующим сообществом для мигрантов из Закавказья. Как правило, представители этой группы (довольно многочисленной), отличающиеся высоким уровнем конфессиональной и культурной толерантности, активно поддерживают солидарные связи с тюркоязычными мусульманами-старожилами и составляют вместе с ними костяк западносибирской уммы.

В целом большая часть миграционного потока последних десяти лет представлена гражданами РФ (Башкирия, Татарстан, Чечня, Ингушетия, Дагестан) и СНГ (Таджикистан, Азербайджан, Молдова, Украина), но превалируют мигранты из «мусульманских республик».

Второй сегмент — это те, кого почти сплошная безработица на родине поднимает с насиженных мест. Среди таких мусульман появляются представители народов, которые ранее не были склонны к участию в трудовой миграции (ногайцы Дагестана и Астраханской области, выходцы из Центральной Азии: около трех миллионов узбеков, таджиков, каждый пятый киргиз также работает в России). Различаясь в этническом отношении, они, как правило, разделяют общеисламские представления о семейном быте, правилах межличностной коммуникации, общественном устройстве, религиозном поведении, формах проведения досуга, ролевом поведении с тюркоязычными мусульманами западносибирской уммы, но держатся автономно. Эта часть трудовой мусульманской миграции представляет собой, как правило, армию неквалифицированных или малоквалифицированных рабочих, ищущих сбыта своего труда в торговой деятельности, строительстве дорог, коммунальном хозяйстве и сфере бытового обслуживания, то есть в тех сферах, где доходы не столь велики.

Третья часть сегмента представлена теми мигрантами, о численности которых известно менее всего. Для них Западная Сибирь стала местом политического эскапизма с 2000 года после того, как субъекты РФ, где получили распространение группы радикальных мусульман, взяли курс на выдавливание за свои границы политически неугодных религиозных групп. Особо отмечу тот факт, что эта часть мусульман является ничтожно малой по сравнению с общей массой мусульманского населения Западной Сибири, но именно вокруг нее происходят разного рода политические спекуляции. Власть постоянно ссылается на исходящую от этой ничтожно малой и разрозненной группы населения угрозу, отказываясь вести переговоры по поводу удовлетворения этнокультурных потребностей всего мусульманского сегмента. Тем временем в регионе у мусульманского населения накопилось множество проблем, связанных с неуверенностью в завтрашнем дне как в социальном, так и в политическом и экономическом смысле.

При этом ни разу не встретилось ни одного исследования, в котором бы эксперты давали рекомендации власти о том, каким путем решать эти проблемы или изложили бы опыт по разрешению этих проблем. Но проблемы имеют тенденцию решаться иными способами благодаря социальному опыту мусульман по самоорганизации своего культурного пространства. Пока эксперты констатируют факт того, что национальный и профессиональный состав второй волны мигрантов значительно изменил «этническое лицо» Западной Сибири. Региональные социологи без устали твердят о «трудностях перевода» с языка европеизированной культуры россиян на этнокультурные языки мигрантов. Они также отмечают, что в некоторых поселках городского типа и даже отдельных городах почти половину населения составляют выходцы с Кавказа и Центральной Азии.

На социальную активность отвечать приходится имамам мечетей, молельных домов для мусульман и лидерам национально-культурных автономий. Именно они вступают в трудный диалог с властью, с одной стороны, и с новоприбывшими единоверцами, с другой. Иногда эта никем не разделяемая ноша становится непосильной для мусульманского духовенства Западной Сибири, на плечах которого лежит вся ответственность за сценарий «духовного возрождения» мусульман, проживающих в регионе. И тогда им приходится обращаться к таким представителям «социально активного бизнеса», которые способны понять проблему.

Позволить себе быть социально активным в России может не всякий бизнес, а лишь достаточно крупный и допущенный к принятию политических решений хотя бы уровне муниципальных образований. По мнению экспертов, крупный бизнес оказался даже более способен, чем власть, осознать и ответить на угрозы маргинализации общества, распространения наркомании и СПИДа, снижение уровня образования населения, состояния здоровья. Не удивительно поэтому, что наиболее значительные пожертвования в адрес мусульманской конфессии поступают со стороны тех руководителей, которые хорошо понимают роль мечети в снижении социальных рисков, связанных с пьянством, наркоманией, а также знакомых инструментами организации джамаата, предполагающими непременную социализацию единоверцев. Хорошо понимать такие проблемы могут лишь те руководители, которые сами являются мусульманами или имеют большой опыт общения с мусульманским сообществом.

Власть же, занятая поддержкой официального процесса «духовного возрождения России», почти полностью игнорирует проблему канализации религиозной активности российских мусульман в конструктивное русло. Не раз приходилось слышать ламентации в исполнении регионального чиновничества относительно того, что активность самих мусульман по упорядочиванию своей культурной, религиозной и политэкономической жизни представляется ей несколько назойливой и несвоевременной. Это и понятно — такая деятельность кажется им искажающей картину официозного патриотизма и безальтернативного возрождения духовности в России.

Горькая логика развития России в любой из ее исторических периодов подсказывает, что за монополией на социальную поддержку граждан немедленно следует монополия на идеологическое их окормление со стороны «государствообразующей» конфессии.

За этим недалеко уже и до нового слома сложившихся идентичностей, ослабления консолидационных связей между властью и обществом. Вредный вирус ксенофобии, от которого с таким трудом Россия избавлялась в последние семь лет, постепенно охватит сферы, где еще недавно царили мир и пусть нелегкое, но сотрудничество. После этого возможен любой политический сценарий.

Аналитический центр "Амаль"

08.02.2008

Материал опубликован в газете «Медина аль-Ислам», №34,

8-14 сентября 2007 г. — с. 10.

 

Ссылки по теме:

07-02-08 На Ямале откроется отделение общественного движения «Российское исламское наследие»

30-01-08 В Лангепасе началось строительство новой мечети

Старейшую мечеть Сибири подняли из руин потомки расстрелянных мулл

В доме цыгана Будулая омичи теперь читают намаз

Старинные мечети Тюменской области

Репрессии против тюменских имамов

Последний сибирский ишан Халил Халилов: легенды возвращаются

14-01-2008 Доцент будет вести пятничную проповедь в исторической мечети Новосибирска

 

Вы можете поместить ссылку на этот материал в свой блог, скопировав код ниже:

Для блога/форума/сайта:

< Код для вставки

Просмотр


Прямая ссылка на материал:
<a href="http://www.islamrf.ru/news/analytics/point-of-view/1445/">ISLAMRF.RU: Разбор полетов над гнездом кукушки</a>