RSS | PDA | Архив   Четверг 28 Март 2024 | 1433 х.
 

Татарстанский референдум 21 марта 1992 г.: путь от советской автономии к современному российскому субъекту

07.02.2011 10:24

21 марта 2007 г. исполняется 15 лет татарстанскому референдуму. Уже до проведения его формула частично была признана неконституционной Конституционным Судом России. К тому же, несмотря на его положительный результат, в 2000-е гг. его итоги считаются юридически ничтожными центральными властями. Большинством исследователей референдум рассматривается не как важное событие в процессе рождения гражданского общества в Татарстане, а как часть позиционного торга между органами государственной власти РФ и органами государственной власти Республики Татарстан, законченного в 1990-е гг. подписанием между ними Договора о разграничении предметов введения и полномочий от 15 февраля 1994 г. Подобная логика кажется подтверждается судьбой нового Договора о разграничении предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти Республики Татарстан, подписанного 4 ноября 2006 г. Владимиром Путиным и Минтимером Шаймиевым. В его преамбуле указывается: «действуя в соответствии с Конституцией Российской Федерации и Конституцией Республики Татарстан. Учитывая опыт применения Договора Российской Федерации и Республики Татарстан «О разграничении предметов ведения и взаимном делегировании полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти Республики Татарстан» от 15 февраля 1994 г., заключенного на основе референдума Республики Татарстан, проведенного 21 марта 1992 г., и в соответствии с Конституцией Российской Федерации и Конституцией Республики Татарстан».

 

Таким образом, Договора 1994 г. и 2007г. воспринимается как моменты взаимоотношений между элитами РФ и РТ, а не как отражение позиции большинства населения Татарстана.

 

Новое значение результаты референдума 1992 г. получили после грузино-российского конфликта августа 2008 г. и признания Россией независимости Абхазии и Южной Осетии. После этого представители Всетатарского общественного центра (ВТОЦ) и партии национальной независимости «Иттифак» выступили за признание Россией независимости Татарстана по аналогии с Абхазией и Южной Осетией. В качестве обоснования они указывали на результаты референдума 1992 г. Однако это юридически некорректно, так как 16 марта 1992 г. Верховный Совет РТ принял Постановление «О разъяснении формулировки вопроса референдума Республика Татарстан, назначенного на 21 марта 1992 г. Пункт второй гласил: «Вопросы государственного обособления Республики Татарстан от Российской Федерации, изменения ее территориальной целостности и границ предметом данного референдума не являются». Поэтому даже в «Обращении юбилейного курултая ВТОЦ к татарскому народу» говорится о том, что был «проведен референдум по защите суверенитета». Здесь устанавливается уже связь между референдумом 1992 г. и Договором 1994 г.[2] Подобная же связь указывается крупнейшим специалистом по политической истории татар и Татарстана, академиком АНТ И.Р. Тагировым, который в начале 1990-х гг. был членом делегации РТ по переговорам с федеральным центром.[3]

 

Исторически же Договор 1994 г. воспринимается как продолжение борьбы татарской партэлиты за статус союзной республики, начатой еще в 1922 г. лидером татарских национал-коммунистов Мирсаидом Султан-Галиевым, но так и не имевшей успеха. Этому пониманию способствует тот факт, что большинство руководителей современного Татарстана, включая его президента М.Ш. Шаймиева, являются представителями советской номенклатуры. Сегодняшний Татарстан является одним из наиболее стабильных регионов России, который представляется в качестве примера для подражания в целом ряде областей, начиная от толерантной межрелигиозной и межнациональной политики и заканчивая жилищной ипотекой. Даже сама площадь Свободы, где находятся здания театра Мусы Джалиля и городская Ратуша, и куда выходит комплекс зданий правительства и парламента республики скорее ассоциируются с празднованием 1000-летия Казани и саммитом СНГ 2004 г., а не с митингами рубежа 1980-1990-х гг. В преддверии миллениума большинство зданий на площади было реконструировано или построено заново, и кажется только памятник Ленину напоминает о советской эпохе. Но сейчас его окрестности облюбовали не пикетчики, а роллеры.

 

Празднование 70-летия президента Татарстана М.Ш. Шаймиева в январе 2007 г., прошедшее с участием президента России В.В. Путина, подтвердило достижение компромисса между элитами федерального центра и республики. При этом решение вопроса на уровне органов власти считается достаточным для решения любых проблем на всех уровнях. Вместе с тем, стабильность в Татарстане серьезно нарушается лишь периодическим арестами представителей радикальных группировок, использующих мусульманские лозунги, и изъятием литературы, проповедующей идеи ваххабитов и «Хизб ут-тахрир». В рамках статьи мы постараемся дать ответ на вопрос: сохранилась ли какая-то связь между ростом общественного движения в Казани в годы распада СССР и рождения новой России (здесь, несомненно, встает вопрос о роли татарского национального движения) и современным ростом движения, использующего мусульманские лозунги, в том числе в форме таких группировок как ваххабиты и «Хизб ут-тахрир».

 

Особую озабоченность вызывает здесь вовлеченность молодежи, исповедующей идеи, которые являются новыми для мусульман Татарстана. Крупные города республики6, отличающиеся высоким уровнем индустриального развития и большим количеством представителей молодого поколения, представляются удобной площадкой для идей молодежного радакализма. Татарское общество пережило послевоенную советскую урбанизацию и превращение в преимущественно городскую нацию в основном не в рамках национальных городских структур, а на общесоюзных предприятиях в крупных городах, где не было ни национальных школ, ни детских садов. Это прерывание татарской сельской традиции уже чувствовалось в рамках «Казанского феномена», когда на рубеже 1970-1980-х гг. в миллионной Казани и полумиллионных Набережных Челнах возникли подростковые группировки, зачастую прибегавшие к насилию. При всей неоднозначности этого феномена, связанного с подростковой преступностью преимущественно первого поколения горожан в спальных микрорайонах и заводских поселках, мы можем говорить о начале молодежного движения в республике, не контролируемого властями. Тогдашнее кровопролитие на городских окраинах во многом отвратило образованную часть городской молодежи от применения насилия в начале 1990-х гг. как способа решения проблем. Вместе с тем, создание группировок часть которых затем превратилась в стабильные преступные сообщества по территориальному, а не национальному признаку. Таким образом, с одной стороны, национальная интеллигенция (как в Прибалтике и частично в Закавказье) не смогла взять под свой контроль выросшую вне советских официальных структур активность молодежи, с другой стороны, у татар отсутствовали этнические преступные группировки, которые использовались в ходе межнациональных столкновений преимущественно в Центральной Азии.

 

Одной из наиболее отличительных черт татарского населения в титульное республике является диспропорция между преимущественно городским населением и преобладанием выходцев из села среди политической элиты РТ, особенно татарской элиты[4]. В середине 1990-х гг. по разным подсчетам число представителей советской номенклатуры в политической элите РТ составляет от 59,5% у Г.Мансуровой до 92% у М.Фарукшина.[5] По данным М.Фарукшина подавляющее большинство политической элиты в 1993 г. были выходцами из сельской местности (69,6%); уроженцы из малых городов составляли 11,8%, и лишь 18,6% родились в крупном городе. Это явно не соответствовало распределению населения Татарстана на городскую (71%) и сельскую (29%) части. «Специфическая деревенская культура, – пишет М.Фарукшин, – привнесенная значительной частью правящей элиты во властеотношения, включает в себя традиционные нормы чинопочитания, внутреннего неприятия оппозиции и инакомыслия, благоволения выходцам из собственной среды, еще больше – землякам, подозрительности к «чужакам», особенно из городских и образованных слоев, представление о собственной непогрешимости, самолюбование и т.д.».[6] Эти выводы, по нашему мнению, являются чрезмерно резкими и не всегда аргументированными.

 

Татарская городская цивилизация, основанная на союзе таких групп элиты как буржуазия, духовенства интеллигенции, была фактически стерта с лица земли в ходе «революции сверху» и «большого террора» 1930-х гг. Это фактически обозначало уничтожение самостоятельной татарской политической культуры, выработанной в эпоху джадидизма. В индустриальных городах,   включая   Казань, в 1930–1950-е гг., большинство татар занималось малоквалифицированным трудом.

 

Нельзя забывать тот фундаментальный факт, что только в ходе хрущевской семилетки татарское сельское население получило массовый доступ к русскоязычному среднему и высшему образованию, и соответственно к высококвалифицированным профессиям. Это поколение, олицетворяемое личностью Минтимера Шаймиева, до сих пор занимает ключевое положение в элите РТ. Оно не имеет связи с той предыдущей татарской городской цивилизацией с ее ценностями среднего класса предпринимателей, стремящегося к защите языка, религии и собственного бизнеса, а не к политической власти и контролю над тяжелой промышленностью. К тому же профиль экономики Татарстана кардинально изменился за советский период, когда промышленность ширпотреба была заменена высокотехнологичным машиностроением, нефтедобычей, нефтехимической и химической промышленностью, а территорию республики пересекли газо- и нефтепроводы федерального значения. Дореволюционная татарская урбанизация касалась преимущественно предпринимателей, ремесленников, прислуги и неквалифицированных рабочих. Но уже в 1989 г. Татарстан фактически достигает сегодняшнего уровня урбанизации, и татары по своей социальной структуре становятся близки к русским. Их уровень урбанизированности, включенности в современную социально-экономическую инфраструктуру общества довольно высок. Исследования этносоциологов показали, что национальная интеллигенция Татарстана имеет явно более полиструктурный и более сходный с русской интеллигенцией состав, чем во многих других республиках. Это сходство проявляется в том, что у татар значительна доля производственной интеллигенции (по данным переписи 1989 г. – 44,7% в составе городской интеллигенции у татар и 49,8% – у русских). Именно эта городская татарская интеллигенция сыграет роль своеобразного балансира между сторонниками жесткой ориентации на федеральный центр и движения за полную независимость.

 

Уже 1970-е гг. большинство татарского населения республики составили горожане, но в эти годы начался процесс массовой ассимиляции, когда национальные школы и детсад исчезали и традиционных татарских городов республики и не возникали в новых. После 1960-х г. в Казани не строились новые промышленные объекты, а урбанизация затрагивала прежде всего нефтяной район и промышленный комплекс Набережных Челнов–Нижнекамска. По результатам переписи 1989 г. 37% населения Татарстана было занято в промышленности, что являлось наивысшим показателем в Поволжье.[7]

 

В конце 1980-х гг. основу экономики Казани составляли заводы аэрокосмической промышленности и целый ряд других оборонных заводов, обслуживаемых вузами и целям рядом НИИ. С ВПК было связано около 30% населения Казани, сосредоточенного преимущественно в жилых районах этих оборонных производств. На заводах ВПК татарский язык не играл никакой роли. В итоге влияния всех этих факторов к концу 1980-х гг. большинство татарской молодежи Казани уже составляли уроженцы этого города, которые получили русскоязычное образование, что являлось ключом для успешной карьеры в милитаризированной экономике столицы республики и в случае отъезда за ее пределы.

 

В 1980-е гг. усиливается тенденция увеличения доли административно-управленческой интеллигенции в составе титульных народов республик в сравнении с русскими, а также интеллигенции художественно-творческой, преподавателей вузов, работников печати. К началу 1990-х гг. доля занятых в партийно-государственном аппарате у татар была более чем в полтора раза больше, чем у русских, так же как и доля художественно-творческой интеллигенции. В целом, по подсчетам исследовательской группы под руководством Л.Дробижевой, доля татарской интеллигенции по сравнению с 60-ми гг. выросла в два раза.[8] Именно эта группы населения возглавят борьбу за изменение статуса республики.

 

Необходимо отметить, что массовое общественное движение в Татарстане, как и Прибалтике родилось из экологического движения. Первый массовый сбор подписей и выступления протеста в 1986-1988 гг. затрагивали строительство биохимического завода в пригороде Казани Боровое Матюшино, излюбленном месте отдыха казанцев, где размещались и дачи обкома партии и многих представителей вузовской интеллигенции. Единое общественное движение проявило себя в ходе митингов на площади Свободы, начиная с 1988г. Народный фронт республики первоначально объединял как русских, так и татарских активистов, и первоначально был направлен против партноменклатуры вообще. Но уже в 1988 г. в республику проникают идеи Народных фронтов Прибалтики, которые под руководством местных коммунистов ведут борьбу вначале не за независимость, а за получение республиками реального суверенитета. Если учесть, что после национальных демонстраций в Алма-Ате в декабре 1986г., Центральную Азию и затем в Закавказье захлестывает насилие на национальной почве, то прибалтийский опыт поневоле казался намного боле позитивным. Нельзя забывать, что татарский народ имел диаспоры почти во всех республиках СССР, поэтому среднеазиатский лозунг: «русские в Рязань, татары – в Казань, с своими – сами разберемся» и его конкретное применение в жизнь быстро стали широко известными в Татарстане. Лебединой песней совместного общественного движения стал марш-протест против строительства Татарской и Башкирской АЭС, прошедший в июне 1990 г. по маршруту Казань-Альметьевск-Уфа-Нефтекамск-Агидель (поселок Башкирской АЭС)-Набережные Челны–Камские Поляны (поселок Татарской АЭС)-Казань. Марш проводился при помощи местных властей, но наряду с активистами, выдвигавшими экологические лозунги, уже были заметны сторонники размежевания по этническому признаку. Если в 1988 г. только что созданный Татарский Общественный Центр (ТОЦ) выступил участником сбора подписей против строительства Татарской АЭС, то в 1989 г. его активисты выступили с инициативой сбора подписей за придание Татарстану статуса союзной республики.[9]

 

Накануне съезда ТОЦа один его будущих лидеров Р.С.Хакимов выступил с принципиальной статьей под названием: «Татарии – статус союзной республики». В ней необходимость повышение статуса ТАССР во многом объяснялось национально-культурными причинами, а также необходимостью развития самоуправления и регионального хозрасчета, в том числе полнеем отчислений за добычу нефти в размере 5%. В РСФСР предлагалось оставить только автономные области и округа.[10]

 

В 1988 г. на страницах русскоязычной печати нетатарское население республики смогло ознакомиться с мнением татар о развитии своей национальной культуры. Дискуссия о татарском языке и истории среди татарской интеллигенции по сути никогда не прекращалась. После восхваления интернационализации, смешанных браков и урбанизации, характерных для послевоенной татарской литературы, в 1970-е гг. рождается деревенское направление. Его высшей точкой у татар станет проза Амирхана Еники, где с глубокой болью поднимается тема утраты родных корней. Создание стабильной производственной и научно-технической татарской интеллигенции высококвалифицированного татарского пролетариата создавало невиданные ранее материальные стимулы для сотен тысяч вчерашних уроженцев села. По результатам переписи 1989г. 55% городского населения Татарстана составляли мигранты, в то время как на селе местные жители составляли 72% населения.[11]

 

В качестве неизбежной платы за более высокие жизненные стандарты в городах выступала утрата образования на родном языке для детей и утрата ими родных корней. Наиболее явно это проявилось в Набережных Челнах, когда полутатарский райгородок за пятнадцать лет превратился в полумиллионный индустриальный центр, где татары составляли только четверть населения, рассеянного в спальных микрорайонах среди выходцев из других регионов. Здесь встретились сельские татары, непривычные к городской цивилизации, и приезжее население преимущественно из русских областей, никогда ранее не имевшие опыта проживания в национальной республике. Поэтому Набережные Челны стали центром всех наиболее радикальных выступлений. Именно это взаимное непонимание двух групп мигрантов приводило к наиболее радикальным эксцессам, когда татарские радикалы пытались взять штурмом здание Госсовета, а не менее радикальные по сути мигранты извне Татарстана требовали вести в республику войска. Различные системы ценностей, жизненный опыт, сопровождаемые смысловым непониманием, языковым барьером и нежеланием многих мигрантов понять реалии Татарстана стали пожалуй наиболее тяжким испытанием, которое должно было преодолеть общество Татарстана. К счастью, в отличие от люмпенизированных представителей среднеазиатских общественных движений, политическим активистам в республике было что терять. Вопрос, в отличие от Закавказья, Северного Кавказа и Центральной Азии, ставился не об изгнании или уничтожении противников, а о статусе республики и последующем доступе к властным и экономическим ресурсам.

 

Соответственно, другим не менее важным фактором было стремление республиканской советской элиты легитимизировать свой статус и обеспечить свой иммунитет в ходе происходящих изменений. В рамках горбачевской политики гласности и расширения прав республик партноменклатура РТ и татарская гуманитарная интеллигенция получат возможность впервые с 1920-х гг. публично заявить о своей поддержке статуса союзной республики, и заручиться поддержкой широких слоев населения.[12]

 

4 марта 1990 г. прошли последние выборы в Верховный Совет ТАССР. Несмотря на абсолютное преобладание членов КПСС парламент достаточно быстро раскололся на сторонников и противников статуса союзной республики. Своеобразным компромиссом стало практически единогласное принятие 30 августа 1990 г. Декларация о государственном суверенитете, которая провозгласила верховенство законов республики и контроль над землями и недрами. В Декларации указывалось на участие республики в процессе подготовки и заключения нового союзного договора. При этом вопрос субъектности республики был объявлен предметом дальнейших переговоров и заключения договора с Россией. В Декларации говорилось о вынесении «Наиболее важных вопросов государственного строительства Татарской ССР и ее отношений с Союзом ССР, РСФСР и другими республиками на обсуждение ее народа».[13]

 

28 августа 1990 г. депутат Верховного Совета ТАССР Б.А. Воробьев высказался за проведение референдума по вопросу о договорных отношениях с СССР и РСФСР.[14] Ему возразил Председатель Союза писателей Татарстана Р.С. Мухамадиев выступивший против проведения референдума, так как Декларации о государственном суверенитете союзных республик принимались на сессиях их Верховных Советов.[15] При всей формальной правильности такого заявления стоит указать, что в советском и российском праве никогда не действовало право прецедентное, а союзные республики были юридически суверенными государствами, тогда так Декларации о государственном суверенитете автономий радикальным образом меняли все отношения власти и собственности, существовавшие в них с момента создания. Отказ от проведения референдума в период существования СССР, когда уже ряд союзных республик провели референдумы о независимости, стал для русского населения важнейшим показателем нежелания активистов татарского национального движения учитывать их права. Если сторонники российского центра не могли понять стремление татар к восстановлению государственности и созданию механизмов защиты национальной культуры, то татарское национальное движение во многом не понимало опасения нетатарского населения, связанные с закрытием оборонных предприятий, вытеснением нетитульного населения с властных позиций и просто изгнанием как из многих союзных, так и ряда автономных республик. Здесь сказывалось различие опыта первичной социализации, и дальнейшей профессиональной деятельности. Русское население не воспринимало уроженцев села в лице татарской интеллигенции, татары с недоверием относились к лидерам пророссийских организаций, родившимся вне Татарстана и связанных с комплексом ВПК, не имевшим связей с республикой. И.Р. Тагиров в 2003 г. опубликовал ряд мнений простых людей, которые в силу своей неприкрытости не дошли в начале 1990-х гг. до страниц прессы. В письме семьи Гусевых говорилось: «Шаймиеву верим, но ему не дадут работать националисты, и он им подчинится, только бы удержаться на кресле. За референдум проголосовало бы до 90%, если бы не Байрамова, Мулюков, Сафиуллин – это явные националисты, и будут все силы предпринимать, чтобы убрать Президента и Верховный Совет».[16] Наоборот, татары говорили о бородатых или рыжебородых русских демократах. Особой нелюбовью пользовался Иван Грачев, наиболее активно ратовавший за ввод войск в Татарстан. По своему имени и призывам он ассоциировался с «Явыз Иваном» (Иваном Грозным), по чьему приказанию в 1552 г. было вырезано все взрослое мужское население Казани. Однако, несмотря, на всю радикальность деклараций, отношения между людьми, как среди интеллигенции, так и простого населения оставались достаточно дружелюбными. Именно это спокойное настроение наиболее явно проявилось в день референдума 21 марта 1991 г., когда не было зарегистрировано ни одного случая насилия. Таким образом, в 1990 г. именно сторонники федерального центра выступали за референдум.

 

Использование неофициального термина «Татария» вместо «Татарстан» и большое количество мелких уколов также не могли не способствовать отчуждению татарской публики, менее искушенной в искусстве публичной полемики. Татарское национальное движение кажется не понимало необходимость повседневной работы с преимущественно русскоязычным населением республики. Это было объективной причиной его альянса с руководством республики, с которым его также связывали факторы общего происхождения, культурного багажа и зачастую жизненного пути. В годы «застоя» у татар не возникло диссидентского движения, и сторонники суверенитета, затем независимости Татарстана сделали карьеру в рамках советской системы, и поддерживали советские стереотипы. Этот фактор служил дополнительным основанием для их критики со стороны сторонников российского центра, которые принадлежали преимущественно к технической интеллигенции, достаточно автономной от режима.

 

Попытка лидера ВТОЦа историка КПСС М. Мулюкова обосновать свою приверженность к идеям национальной государственности опровергались цитатами из его же книги, где он в рамках советской традиции бичевал сторонников создания национальной государственности в лице Идель-Урал Штата в рамках Российской Федеративной Республики, провозглашенной Всероссийским Учредительным Собранием 5 января 1918 г. Для высокообразованных горожан, всегда щепетильно относившихся к своим высказываем, это стало еще одним поводом для упрека национальных лидеров в конъюнктурности подхода и стремлению только к созданию этнориентированной власти. Апелляция к государственности эпохе Казанского ханства, а затем и Золотой Орлы, весьма неоднозначно воспринимавшаяся даже частью татарских историков, была весьма негативно воспринята русскоязычным населением, которое со школьной скамьи привыкло к однозначно негативной оценке государств, чьими правителями были чингисиды. Потребность в широком введении новых концепций и новых смыслов старых концепций кажется оставалась за рамками понимания...

 

Наиболее концентрированно программа сторонников статуса союзной республики была изложена в выступлении М.Ш. Шаймиева, который тогда также являлся народным депутатом СССР на Съезде народных депутатов СССР. М.Ш. Шаймиев указал, что, приняв Декларацию о госсуверенитете РТ 30 августа 1990 г. и обсудив проект Союзного договора, сессия Верховного Совета РТ в декабре 1990 г. «в целом подержала идею Союзного договора и еще раз заявила о твердой воле народа Татарстана стать соучредителем Союза Советских суверенных государств». Председатель Верховного Совета РТ указал: «Ведь если вспомнить историю нашего государства, то мы обнаружим, что не одна бывшая автономия прошла свой путь до статуса союзной республики. Но этого не удалось делать в силу известных обстоятельств народу Татарии со времени образования Союза в 1922 году». М.Ш. Шаймиев педалировал на вопрос о контроле республики за собственностью, так как власти РТ контролировали тогда только 2% собственности. Он отметил, что «Татарская ССР как суверенная республика вправе владеть тем потенциалом, который создан на ее земле, и в состоянии эффективно управлять им, за исключением тех функций, которые будут переданы на основе договора... республика дала стране более 2,5 млрд. тонн нефти и почти ничего не получила от этих богатств, разве что загубленные поля и реки ».[17]

 

Сегодня многим представляется парадоксальным, что большинство населения республики поддерживали идею суверенитета, но необходимо понять, что под суверенитетом практически все однозначно понимали наличие неотъемлемых прав республики (прежде всего эконмичнских и национально-культурных) в рамках единого Союзного государства, а не суверенитет в его классическом международно-правовом понимании. Весьма показательными здесь являются данные социологических опросов, которые показывают как различное понимание концепции суверенитета, так и падение числа сторонников статуса союзной республики по мере приближения распада СССР. Так в августе 1989 г. идею повышения государственно-правового статуса республики до уровня союзной поддерживали 66% опрошенных (татары ~ 75, 3%, русские – 59,3%).

 

Парадоксальным было то, что этот наивысший процент сторонников повышения статуса ТАССР существовал в то время, кода национальное движение еще только начинало свою активную деятельность. Стоит отметить, что ВТОЦ был создан только в феврале 1989 г., а сторонники независимости Татарстана на тот момент не только не оформились как единая группа, но практически не существовали. Вариантом своеобразного компромисса, рожденным конституционным проектом А.Д. Сахарова, виделось закрепление государственного статуса, как за союзными, так и за автономными республиками. В августе 1991 г. (до ГКЧП) эту идею поддерживали 65% опрошенных в РТ (татары – 68,4%, русские – 58,5%). Ведь по первоначальному проекту Союзного договора эти новые республики не обладали правом сецессии. Однако только 45% поддержали идею самостоятельного подписания РТ Союзного договора, то есть фактическое достижение республикой союзного статуса, когда союзные республики по сути превращались в суверенные государства. Нельзя забывать, что в Волго-Уральском регионе компактно расположены 6 республик. При этом идея экономического равенства, например, Мордовии или Удмуртии, с другими республиками еще могла казаться реальной, но фактический суверенитет этих преимущественно этнически русских республик был абсолютно исключен.

 

Поэтому при этом при ответе на вопрос: «Какому суверенитету республики вы бы отдали предпочтение?» были получены следующие ответы.

 

50,2%  отдали предпочтение экономическому суверенитету Татарстана в составе России (татары ~ 41%, русские – 58%);

30, 4% ~ государственному суверенитету республики в составе России (татары ~ 36,2%, русские – 25,6%);

7,8% – суверенитету независимого национального государства (татары  – 13,3%, русские-2,3%).[18]

 

После провала ГКЧП, когда в СССР в считанные дни начался процесс развала единой страны отношение к равенству РФ и РТ резко изменилось. Так между августом и октябрем 1991 г. на 22% уменьшилось число сторонников заключения равноправного договора между РФ и РТ (среди русских на 24,5%, среди татар – на 14,7%) Число сторонников Федеративного договора в рамках РФ возросло с 7.9% до 21.3%.[19]

 

Вопрос о референдуме с российской стороны был вновь поднят руководителем делегации РСФСР для согласования с Татарской ССР  позиции по экономическим и правовым вопросам госсекретарем РСФСР Г.Э. Бурбулисом 12-15 августа 1991 г. Делегация РТ ссылалась прежде всего на документы III Всероссийского съезда Советов 1918 г., провозгласившего в «Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа» федеративный характер РСФСР. Но в Декларации говорилось о полномочиях советского съезда рабочих и крестьян каждой нации, что вряд ли имело юридическое значение не только накануне распада СССР, но и уже после принятия трех Конституций СССР, РСФСР и АТССР--ТАССР. Г.Э. Бурбулис проницательно заявил, что «было бы гораздо лучше, если бы делегация Татарстана приехала с результатами референдума о статусе республики». В ответ была повторена формула об управления землями Казанского ханства, в том числе регионом Татарстана только по праву завоевания в 1552 г.[20] В условиях господства плебисцитарной демократии и всеобщих выборов обращение к коммунистическому дискурсу 1918 г. делегацией РТ, во многом составленной из деятелей Татарского рескома КПСС вряд ли соответствовало духу предпутчевой Москвы. Через несколько дней московские переговорщики окажутся на баррикадах Белого дома вместе с Б.Н. Ельциным, в то время, когда руководство РТ не подержит в эти три дня ГКЧП российских лидеров.

 

29 августа 1991 г. во время сессии Верховного Совета РТ, обсуждавшей деятельность властей РТ в дни ГКЧП лидер партии национальной независимости «Иттифак» Фаузия Байрамова впервые поставила вопрос о независимости республики на повестку дня сессии ВС РТ. Из 193 депутатов «за» проголосовало -15, «против»--108, воздержались–70. Депутаты объединились в принятии призыва Председателя Верховного Совета России Р.И. Хасбулатов распустить Верховный Совет РТ и отправить в отставку руководство республики.[21]. Это одновременно обозначало сохранение властей РТ, включая президента М. Шаймиева.

 

Органы исполнительной власти РСФСР и РТ после путча не прервали диалог. 4 октября 1991 г. в Казани представители рабочей группы Верховного Совет и Совета министров РСФСР и делегации пришли к мнению о необходимости заключения Договора между РФ и РТ и сочли «целесообразным принятие согласованных решений» в сфере экономики на 1992 г. Важнейшим пунктом экономического сотрудничества стало «разработка, добыча и реализация (в том числе на экспорт) природных ресурсов, прежде всего нефти и газа». Таким образом, в то время как национальное движение вело борьбу за суверенитет республики в ВС РТ и на улицах городов, вступая в прямую конфронтацию со сторонниками пророссийской ориентации, власти РТ продолжали диалог с властями РФ.[22]

 

В условиях критики в адрес исполнительной власти резко возросло значение власти законодательной. Однако Верховный Совет РТ был достаточно четко расколот на сторонников группы «Народовластие», выступавших за сохранение республики в составе России, и группы «Суверенитет» – требовавшей госсуверенитета РТ. К середине октября стало понятно, что фактически исчезает Союзный центр, а союзные республики (фактически многие из них уже тогда стали реально независимыми государствами) подписывают соглашения между собой. РТ не была приглашена к подписанию межреспубликанского экономического соглашения, что подразумевало признание нахождения республики в составе РСФСР всеми союзными республиками. Именно этой логикой было вызвано противостояние сторонников независимости и федерального центра, наиболее откроено проявившееся во время проведения сессии Верховного Совета РТ 15-16 октября 1991г.

 

15-16 октября 1991 г. депутаты из группы «Суверенитет» попытались поставить на повестку дня вопрос о принятии закона о независимости РТ. Это не означало независимости с точки зрения международного права, но было близко, например, к позиции Украины, провозгласившей независимость 24 августа 1991г., но формально проводившей переговоры о будущем СССР. О серьезности постановки вопроса о независимости свидетельствует голосование за включение его повестку дня сессии ВС РТ 121 депутатом, при 49 – «против» и 35 воздержавшихся. Последующие события стали точкой наивысшей конфронтации. До сих пор существуют различные мнения: стремились ли сторонники независимости, окружившие здание Верховного Совета РТ взять штурмом здание и вынудить приять Декларацию независимости по чеченскому варианту или речь шла всего лишь о показе решительности демонстрантов и сторонников независимости из числа депутатов ВС РТ. Среди наиболее явных следует назвать несколько фактов. Во-первых, полумиллионное татарское население Казни почти не присоединилось к демонстрантам. Хотя мирные манифестации в поддержку суверенитета охватывали до 50.00 человек, в октябре стало понятно, что вопрос о власти будет решаться не только ненасильственным способом. По соседству с районом площади Свободы находятся здания крупнейших вузов Казани, студенты которых оказались свидетелями происходящих событий. Во-вторых, единый комплекс зданий Кабмина и Верховного Совета РТ с трех сторон был окружен узкими улицами. По оценкам практически всех сторон конфликта достаточно было присоединения еще нескольких тысяч человек к примерно пяти тысячам демонстрантов, и толпа чисто физически могла бы смять оцепление вокруг правительственного комплекса. В-третьих, демонстранты были подвезены на автобусах городских маршрутов городов востока республики, прежде всего Набережных Челнов, причем с машин даже нее были сняты таблички с номерами маршрутов. В дальнейшем власти станут блокировать такие колонны на «камазовской дороге (части федеральной автотрассы М-7 на участке Казань-Набережные Челны). К счастью, в ходе инцидентов не было убитых. Именно события 15, и особенно 16 октября, считаются точкой возможного срыва в штопор, и перехода не контролируемому процессу. Большинство татарского населения Казани не подержало эти демонстрации. При этом не мене важно, что русское население также не вышло на контрдемонстрации, кроме незначительной колонны Демократической партии России.[23]

 

Президент РТ М. Шаймиев смог всецело воспользоваться ролью арбитра между конфликтующими сторонами, когда исполнительная власть решила кризис, в который впала власть законодательная. 17 октября он издал Указ президента «О запрещении создания и деятельности общественных военизированных объединений и вооруженных формирований на территории Татарской АССР». Несмотря на, что в Указе не было обозначено ни одно подобное формирование, было понятно, что он направлен против «Милли гвардия» (Национальной гвардии). Создание ее, как силы подчиненной Верховному Совету РТ, поддерживали ряд депутатов. В дни конфликта начальник УВД г. Казани (затем министр внутренних дел РТ) И. Галимов четко заявил то, что милиция подчиняется российскому центру. Поэтому Национальная гвардия рассматривалась как своеобразная защита национальных структур. Стоит отметить, что Национальная гвардия не проявила себя как реальная сила.[24]

 

В качестве компромисса и жеста в сторону национального движения 24 октября 1991г. Верховный Совет РТ принял Постановление «Об акте государственной независимости Татарской СССР». Само название документа указывает, что республика рассматривалась как часть СССР, о чем прямо заявлялось во втором пункте. Само провозглашение независимости зависело от двух условий. Во-первых, создания «анализ-прогноза изменения политико-правого, социально-экономического положения Республики Татарстан в результате принятия Акта о государственной независимости. Во-вторых, изменение статуса республики выносилось на всенародное голосование (референдум), формулу которого должен был определить ВС РТ.[25]

 

Лидер ВТОЦа, бывший преподаватель истории КПСС М. Мулюков весьма проницательно сказал, что этот Акт не дает независимости республике. По его словам, Акт только обещает независимость в близком будущем, как когда-то обещали коммунизм. М. Мулюков утверждал, что без проведения референдума мир не признает независимость РТ. Но он предлагал вначале принять закон о гражданстве, по которому избирательных прав лишались лица, временно прибывшие лечиться и учиться, проходящие воинскую службу на территории РТ. При этом М. Мулюков указывал, что для получения гражданства необходимо знание татарского и русского языка.[26] Такой языковой барьер фактически отрезал все русское население от возможности получения полноценного гражданства. Даже оставив в стороне вопросы легитимности и реалистичности такого рода дискриминации, необходимо отметить, что ВТОЦ просто не обладал списками такого рода граждан. Ведь если прибалтийские государства ограничивали число своих граждан потомками граждан межвоенного периода, то это хотя бы имело определенную юридическую базу и однозначные критерии. Не случайно, что лидеры ВТОЦа были обвинены в этнократии. Если учесть, что с 1970-х г. татарозычное образование практически перестало существовать в больших городах, то избирательных прав лишалась большая часть татарского городского населения, к которым ВТОЦ продолжал апеллировать.

 

Исполнительная власть продолжила проведение переговоров с Москвой, и 24 декабря 1991 г. в газете «Вечерняя Казань» появился проект соглашения между правительствами РФ и РТ об экономическом сотрудничестве. По имени подписантов: заместителя председателя правительства РФ Е. Гайдара и премьер-министра РТ М. Сабирова его еще называют «Соглашение Гайдара-Сабирова». Соглашение прежде всего признавало сохранения единого экономического пространства и контроль РТ над землями и недрами. В качестве Приложения к соглашению были утверждены квоты поставок нефти на 1992 г. Из 28 млн. т. нефти, добываемой в РТ 14,2 млн.т. передавалось. РФ. Из оставшейся части РТ получило права экспортировать 5 млн.т. нефти по российским магистральным нефтепроводам. В условиях обесценивания денег именно нефть, нефтепроводы и газопроводы, железные дороги стали важнейшими аргументами в пользу сохранения мирного сотрудничества между РФ и РТ. 22 января 1992 г. это соглашение было подписано.

 

Решение экономической проблематики открыло дорогу для решения политической проблематики. Из-за невозможности провозглашения независимости в ВС РТ это функцию взял на себя Курултай (съезд) татарского народа. Этот термин был заимствован из практики тюрко-татарских государств, где на курултае представители привилегированных сословий решали вопросы общегосударственного значения. Однако были не понятны ни принципы действия этого нового старого института власти, ни избрания делегатов на Курултай. Созданный Курултаем в качестве постоянно действующего представительного органа Милли меджлис (Национальное Собрание) заимствовало не совсем точное наименование у Миллет Меджлисе 1917-1918 гг.

 

Однако Миллет Меджлисе было избрано Национальными Советами (Милли Шуро) губерний, а также в частях действующей армии и флота по квоте 1 депутат на примерно 50.000 человек, тогда как принципы избрания Милли Меджлиса, также были непонятны. Депутаты Миллет Меджлисе принципиально сконцентрировались на вопросах национального развития и не претендовали на контроль над какой-нибудь территорией. В противовес широко распространенному заблуждению, Миллет Меджлисе решил создать Идель-Урал как субъект России, и подготовительную деятельность должна была проделать коллегия, где татары должны были составлять только половину.[27] Парламент Штата должен был избираться на национально-пропорциональной  основе  путем  всеобщего  голосования,  что  опять-таки  противоречило деятельности Милли Меджлиса 1990-х гг. Милли Меджлис объединил ряд сторонников независимости из числа депутатов ВС РТ, не приостановивших свои полномочия в нем.

 

Миллет Меджлисе избрало Милли Идарэ (Национальное Управление) как постоянно действующее правительства из трех министерств во главе с министром-председателем, а Милли Меджлис не создал исполнительных структур. Однако большинство депутатов ВС РТ поддержало 7 февраля 1992 г. постановление, утверждавшее, что «ни одна партия, ни одна общественная организация не могут себе присвоить права на осуществление госвласти» в РТ.[28] В тот же день представители группы «Татарстан» (более умеренной чем «Суверенитет») предлагают включить в повестку дня сессии вопрос о референдуме. Власти РТ взяли тайм-аут, и 20 февраля на повестку дня сессии ВС РТ вносится дополнительный вопрос – «О проведении референдума это Республике Татарстан по вопросу о государственном статусе Республики Татарстан и принятии новой конституции Республики Татарстан». В окончательном варианте вопрос о Конституции был изъят и вопрос был сформулирован как «Согласны ли вы, что Республика Татарстан – суверенное государство, субъект международного права, строящее свои отношения с Российской Федерацией и другими республиками, государствами на основе равноправных договоров?».

 

Нам не хотелось бы останавливаться на процессе весьма жесткого обменами мнениями между органами власти РФ и РТ. Несмотря на отрицательное отношение властей РФ, даже Конституционый суд РФ оспорил только часть формулировки вопроса, «предусматривающей, что Республика Татарстан является субъектом международного права и строит свои отношения с Российской Федерацией и другими республиками, государствами на основе равноправных договоров, поскольку это связано с односторонним изменением национально-государственного устройства РСФСР и обозначает, что Республика Татарстан не состоит в РСФСР».[29]

 

Необходимо отметить, что на территории республики открылись все участки, и день голосования прошел без инцидентов. Власти РТ показали как контроль над властной вертикалью, так и способность обеспечить мир в республике, и мобилизовать население на поддержку своей программы. Вместе с тем, 16 марта 1992 г. Верховный Совет РТ принял Постановление «О разъяснении формулировки вопроса референдума Республика Татарстан, назначенного на 21 марта 1992 г. В пункте первом указывалось, что целью референдума «является подтверждение Декларации о государственному суверенитете Республики Татарстан». Пункт второй гласил: «Вопросы государственного обособления Республики Татарстан от Российской Федерации, изменения ее территориальной целостности и границ предметом данного референдума не являются». В пункте третьем гарантировалось равенство всех граждан республики. Таким образом, вопрос о независимости фактически изымался из формулы референдума.

 

Референдум закончился положительным ответом – 61,39% от принявших участие в голосовании, 50,34% от всех, включенных в списки. Отрицательный ответ дали избиратели Казани, Чистополя, Елабуги, Бугульмы, Зеленодольска и пяти сельских районов (с преобладанием русского населения). При этом в Казани с ее 40,5% татарского населения (по переписи 1989г.) «за» проголосовало–46,8%. Однако в трех остальных крупнейших городах республики, где процент русских и татар был примерно равен, итоги были намного выше. Так в Набережных Челнах «за» проголосовало ~ 60,8%, в Нижнекамске–54,3%.Альметьевске– 71,4%. В Казни сказалось влияние факторов пророссийской позиции вузов и ВПК, концентрация всей пропаганды на столице республики, и влияние газеты «Вечерняя Казань», бывшей тогда источником информации для большинства казанских семей. Жесткое давление со стороны ряда федеральных структур и органов массовой информации оказало вероятно незначительное воздействие на изменение позиций голосовавших, так как предыдущее давление внутри самой республики приучило ее граждан к сдержанности и умению сохранять собственные позиции. Референдум, в котором приняли участие рекордные 81,2% избирателей, стал примером весьма эффективной мобилизации граждан. Он также является редким в российской истории образцом политической конкуренции, в ходе которой обращение осуществлялось не к элитам и группам населения, а непосредственно к каждому избирателю.

 

Референдум стал прежде всего триумфом власти исполнительной, так ни сторонники независимости, ни сторонники подписания готовящегося Федеративного Договора в РФ не добились своих целей. Председатель ВС РТ Ф. Мухаметшин завил, что «больше половины граждан Татарстана поддержали главную мысль референдума ~ необходимость и политическую целесообразность повышения государственного статуса своей республики. Проголосовав «да», они оказали доверие своему парламенту, президенту и правительству».[30]

 

Несмотря на все последующие события в 1994 г. был заключен договор о разграничении предметов ведения и полномочий между органами государственной власти РФ и органами государственной власти Республики Татарстан, и новый договор был ратифицирован Гос. Думой в этом году. После референдума возрос и символический капитал власти (по теории П. Бурдье). В период реальной оппозиции М.Шаймиеву в ВС РТ в 1992 г. и 1994 г. доверие к власти в РТ испытывали соответственно 37% и 42% опрошенных, а в период единовластного контроля в 1997 г. уже 93% татар и 92% русских.[31] Исполнительная власть получила легитимные полномочия на выработку Договора с РФ, которыми она и воспользовалась. В 1990-х гг., после того, как КПСС прекратила свое существование, в Татарстане практически не было сильных партий, реально претендовавших на власть (за исключением нескольких мест в парламенте). В 1995 г. М.Шаймиев с иронией заметил, членов политических партий в республике можно уместить «на диване». С 1991 г. политическая элита РТ взяла курс на беспартийный парламент. Периодическое возникновение провластных структур типа Республиканской партии Татарстана, партии «Единство и прогресс», движения «Татарстан – Новый век» (НТВ) не давало их лидерам места в политической элите РТ.[32] Сегодня в Госсовете РТ имеется только фракция КПРФ из 4 депутатов, расколотая пополам. Госсовет, а теперь и татарстанское региональное отделение (ТРО) партии «Единая Россия» возглавляет спикер ВС РТ в 1990-1994 гг., бывший профессиональный партработник Ф.Х. Мухаметшин. Однако только 7 депутатов (7%) нынешнего Госсовета были депутатами ВС ТАССР, работавшего в 1989-1994 гг. Кроме Ф.Мухаметшина за эти годы сменились все члены президиума парламента РТ. В Госсовете отсутствуют все фракции ВС ТАССР-РТ 1989-1994 гг. В Госсовете РТ 1999-2004 гг. фракции отсутствовали вообще.[33]

 

Так как экспорт сырья как на уровне РФ, так и РТ остается важнейшим средством накопления бюджета и закупок импорта, то вопрос о статусе РТ сводится к доступу к нефтепроводам и получению доходов от истощенных нефтяных месторождений, о чем говорится уже в новом варианте Договора между органами власти РФ и РТ. К тому же, контроль за нефтью, заменившей в качестве основного богатств непосредственно земельные ресурсы, стал важнейшей составляющей контроля над символическим капиталом. В сентябре 2003 г. прошло празднование 50-летия нефтяной столицы РТ Альметьевска и 60-летия добычи нефти в РТ. Наряду с М.Шаймиевым туда прибыли все лидеры РТ.[34]

 

Таким образом, референдум 1992 г. не поставил вопрос о жесткой позиции РТ в лице Конституции или Декларации независимости, как условий для изменения отношений с РФ. Это в дальнейшем позволило весьма радикально менять принципиальные положения Конституции РТ 1992г., трактовать понятие суверенитета РТ и заключать Договора с органами власти РФ. Референдум был компромиссом, выработанным властями, поэтому его результаты подверглись сомнению и националами, и пророссийскими группировками. И та, и другая сторона, не оставили своих целей. После падения престижа национального движения, в результате отсутствия его членов в коридорах власти, включая Госсовет, радикальная молодежь восприняла другие лозунги. Если независимость оказалась не достижимой ни митингами, ни голосованием, то теперь новое поколение ее сторонников планирует создание исламского государства. Националисты рассматривали мусульманское духовенство как одну из подчиненных его лидерам частей национального движения, и не понимали, что гражданский потенциал религии в глазах большинства оказывается гораздо выше их политических призывов.[35] Поражение националистов приводит к росту влияния исламистов, что является скорее универсальной формулой.[36] Несмотря на то, что референдум мобилизовал подавляющее большинство граждан РТ, он не оставил за собой общественную группу своих сторонников. Власти РТ получили от народа Татарстана мандат на борьбу за полномочия и собственность. Этот мандат они реализовали в соответствии с собственными представлениями, и в зависимости от результатов переговоров с российским центром. Взамен народ Татарстана получил возможность для мирного и стабильного развития. Правда здесь уже очень трудно определить насколько это является заслугой властей Татарстана и насколько, избравшего их в годы перестройки и подтвердившего их полномочия в день референдума, народа.

 

Хабутдинов А. Ю.
доктор исторических наук, профессор
Российской академии правосудия (Казанский филиал)

 

Примечания:

[1]   В основе лежит статья: Хабутдинов А. Татарстанский референдум 21 марта 1992г.: путь от советской автономии к современному российскому субъекту // Ислам в современном мире: внутригосударственный и международно-политический аспекты. –2007. – N 1 (7). – С. 8– 18. В этот текст внесены ряд дополнений, отражающих положение вещей на 10 апреля 2009 г

[2]   Обращение юбилейного курултая ВТОЦ к татарскому народу.- Звезда Иоволжья.-2009.-2-8 апреля

[3]   Тагиров. Звезда Поволжья.-2009.-9-15 апреля. См. Тагиров И..Р. Референдум со ссорой с прокурором.-Эхо веков.-2008-№ 3-4. Открытй доступ: http://www.archive.gov.tatarstan.ru/magazine/go/anonymous/main/?path=mg:/numbers/2003_3_4/08/08_l/

[4]   Анализ политической элиты РТ См.: Гузельбаева Г. Я. Формирование политической элиты в контексте трансформации социальной структуры современного российского общества. Дис. на соискание ученой степени кандидата социологических наук.–Казань, 2005.

[5]   Мансурова Г. М. Динамика ротации политических элит РТ и РФ (начало 90-х гг.) // Региональные элиты и общество: процессы взаимодействия (Республиканская научно-практическая конференция). – Казань, 1995. – С. 52; Фарукшин М. X. Политическая элита в Татарстане: вызовы времени и трудности адаптации // Полис. – 1996. – С. 69

[6]   Фарукшин М. Политическая элита в Татарстане: вызовы времени и трудности адаптации // Полис. – 1994. – №6. – С. 70

[7]   Аниканов М.В., Степанов В.В., Сусоколов А.А. Титульные этносы Российской Федерации.-М, 1999.-С. 100.

[8]   Демократия и образы национализма в Российской Федерации 1990-х гг. – М., 1996. – С. 55

[9]   Республика Татарстан: Новейшая история. События. Комментарии. Оценки. – Т.1. –  1988-1992 годы. – Казань, 2000.–С. 69

[10] Р. Хакимов Татарии-статус союзной республики//Вечерняя Казань.-1989-2 февраля

[11] Аниканов М.В., Степанов В.В., Сусоколов А.А. Титульные этносы Российской Федерации.-М., 1999.-С. 101

[12] Хабутдинов А. Начальные этапы формирования татарского управленческого аппарата // Вестник Евразии. -1999.-N1/2

[13] Цит по: Республика Татарстан: Новейшая история. События. Комментарии. Оценки. – Т.1. – 1988-1992 годы. – Казань, 2000.–С. 145

[14] Цит по: Тагиров И. Р. История национальной государственности татарского народа и Татарстана. – Казань, 2000.–С. 247

[15] Там же. С. 254-255

[16] Тагиров И.Р. Референдум со ссорой с прокурором http://www.archive,gov.tatarstan.ru/magazine/go/anonvmous/main/?path=mg:/numbers/2003 3 4/08/08 1/ Байрамова и Мулюков (ныне покойный) получили гуманитарное, а Сафиуллин военное образование. Они являются уроженцами села.

[17] Быть подлинным хозяином в собственном доме. Выступление депутата М.Ш. Шаймиева, Председателя Верховного Совета Татарской ССР, на Съезде народных депутатов СССР // Вечерняя Казань.–1990.–24 декабря

[18] Мухаметшин Ф.Х., Исаев Г.А. Республика Татарстан в зеркале общественного мнения. (90-е годы. Социолого-экономический очерк). – Казань, 1998. – С. 55. Эти данным следует верить, так как именно такой процент бюллетеней на русском языке был подан на референдуме 21 марта 1992 г. в пользу суверенитета РТ

[19] Мухаметшин Ф.Х., Исаев Г.А. Республика Татарстан в зеркале общественного мнения. (90-е годы. Социолого-экономический очерк). – Казань, 1998. – С. 61-62

[20] Цит по: Тагиров И. Р. История национальной государственности татарского народа и Татарстана. – Казань, 2000.–С. 267-268. Автор книги был членом делегации РТ на переговорах с РФ

[21] Цит по: Республика Татарстан: Новейшая история. События. Комментарии. Оценки. – Т.1. -1988-1992 годы. – Казань, 2000.–С. 242-243

[22] Цит по: Республика Татарстан: Новейшая история. События. Комментарии. Оценки. – Т.1. -1988-1992 годы.-Казань, 2000.–С. 246

[23] Наиболее адекватная фактография: Республика Татарстан: Новейшая история. События. Комментарии. Оценки. – Т.1. – 1988-1992 годы. – Казань, 2000.–С. 246-267

[24] Национальная гвардия с разных ракурсов // Вечерняя Казань.–1992.–21 января

[25] Республика Татарстан: Новейшая история. События. Комментарии. Оценки. – Т.1. –  1988-1992 годы. – Казань, 2000.–С. 246-267

[26] Татароязычный текст Акта и статья М. Мулюкова «Независимость–на совести депутатов» цит по : Шехри Казан-1991-26 октября

[27] Хабутдинов А. Органы национальной автономии тюрко-татар Внутренней России и Сибири в 1917-1918 гг. -Вологда, 2001; Его же. Проект «Идель-Урал»: История и современность // Конфликт – Диалог – Сотрудничество. – 2001.– БюллетеньN8

[28] Республика Татарстан: Новейшая история. События, Комментарии. Оценки. – Т.1. – 1988-1992 годы. – Казань, 2000.–С. 302

[29] Постановление от 13 марта 1992г. N3-П «По делу о проверке конституционности Декларации о государственном суверенитете Татарской ССР от 30 августа 1990 года, Закона Татарской ССР от 18 апреля 1991 года «Об изменениях и дополнениях Конституции (Основного Закона) Татарской ССР», Закона Татарской ССР от 29 ноября 1991 года «О референдуме Татарской ССР», постановления Верховного Совета Республики Татарстан от 21 февраля 1992 года «О проведении референдума Республики Татарстан по вопросу о государственном статусе Республики Татарстан»

[30] Мухаметшин Ф.Х. О мерах реализации государственного суверенитета Республики Татарстан, вытекающих из итогов референдума о статусе Республики Татарстан, состоявшегося 21 марта 1992 г. Доклад на X сессии Верховного Совета Республики Татарстан 20 мая 1992 г. // Республика Татарстан: От референдума до договора. – Казань, 1995.–С. 14

[31] Сагитова Л. Этничность в современном Татарстане. – Казань, 1998. – С. 65

[32] Исхаков Д. Модель Татарстана: «за» и «против»// Панорама – Форум. – Казань. – 1995. – №1. – С. 49; Время и деньги. – 1996. – 1 октября

[33] Гузельбаева ГЛ. Формирование политической элиты в контексте трансформации социальной структуры современного российского общества. Дис. на соискание ученой степени кандидата социологических наук.– Казань, 2005.-С.141

[34] Время и деньги. – 2003. – 9 сент.; Коммерсант Волга-Урал. – 2003. – 9 сент

[35] Хабутдинов А. Современный Татарстан: между национализмом и исламизмом // Конфликт – Диалог -Сотрудничество. – 2000. – Бюллетень N 2. -С. 120-127; Его же. Хабутдинов А. Ваххабизм в Татарстане: сегодняшняя ситуация в исторической ретроспективе // Вестник Евразии. – 2000. – N 2 (9). – С. 86-107; Его же. Ислам в Татарстане на пороге тысячелетия: Тенденции и варианты  // Казанский федералист. № 1 (13). Зима. 2005. Спец. Выпуск. Ислам, идентичность и политика в постсоветском пространстве. С. 201-211; Его же. Ислам в Татарстане в первые годы  нового тысячелетия // Ислам в современном мире:  внутригосударственный и международно-политический аспекты. –2005. –N 1. – С. 41–58

[36] Кепель Ж. Джихад: Экспансии и закат исламизма.–М, 2004

Вы можете поместить ссылку на этот материал в свой блог, скопировав код ниже:

Для блога/форума/сайта:

< Код для вставки

Просмотр


Прямая ссылка на материал:
<a href="http://www.islamrf.ru/news/culture/history/14992/">ISLAMRF.RU: Татарстанский референдум 21 марта 1992 г.: путь от советской автономии к современному российскому субъекту</a>