RSS | PDA | Архив   Четверг 28 Март 2024 | 1433 х.
 

Религиозный и национальный вопрос в первый год существования СССР: К 90-­летию IV cовещания ЦК РКП, посвященного «султангалиевщине»

16.04.2013 16:53

Как стабилизировать ситуацию в национальных республиках?

 

 

9–12 июня 1923 г. в Москве прошло секретное IV совещание ЦК РКП с ответственными работниками национальных республик и областей. Несмотря на скромное название, это был фактически пленум Центрального комитета, тогда основного органа, управляющего партией. В нем участвовало 9 из 11 членов высшего органа партии — Политбюро (кроме смертельно больного В. И. Ленина и не участвовавшего в решении политических вопросов главы правительства А. Рыкова). В совещании участвовало 58 человек их всех республик и национальных областей СССР, созданного, как известно, только 30 декабря 1922 г. Причем представители регионов выступили с докладами о ситуации на местах.

Совещание приняло резолюцию, где во многом определялись контуры национальной политики СССР в 1920?е гг., во многом воплощенные в первой Конституции СССР 1924 г. Так создавался Совет Национальностей, как вторая палата общесоюзного парламента (Центрального Исполнительного комитета Союза ССР). По статье 15 Конституции 1924 г. «Совет Национальностей образуется из представителей союзных и автономных советских социалистических республик по 5 представителей от каждой и представителей автономных областей РСФСР по одному представителю от каждой». Также общесоюзными народными комиссариатами Союза ССР стали только «народные комиссариаты: по иностранным делам; по военным и морским делам; внешней торговли; путей сообщения; почт и телеграфов» (ст. 51). В резолюции совещания также говорилось о введении в состав коллегий наркоматов СССР «представителей наиболее крупных и важных национальностей» (2 е), расширении бюджетной самостоятельности республик (2ж); «чистке государственных аппаратов от националистических элементов (имеются в виду, в первую очередь, русские, а также антирусские и другие националисты» (3 а), «систематической и неуклонной работе по национализации государственных и партийных учреждений в республиках и областях в смысле постепенного ввода в делопроизводство местных языков с обязательством ответственных работников изучать местные языки» (3 б); «расширении сети всех учебных заведений и создании рабфаков на местных языках» (4 б), «привлечении к работе в школе более или менее лояльных народных учителей местного происхождения» (4 в), «переносе фабрик и заводов в республики, изобилующие соответствующим сырьем» (5 е); создании национальных милиционных частей (из мусульманских республик здесь указываются Азербайджан, Татарстан и «отчасти Башкирия») (6); «иметь хорошо поставленную печать на родном языке» (7 в). За исключением, вероятно, пункта 3 а, упоминания рабфаков в пункте 4 б и пункта 7, эти меры были бы актуальны и сейчас в деле стабилизации ситуации, особенно на Северном Кавказе, в восточной части которого (согласно результатам переписи 2010 г.) русское население почти исчезло.

 

Кто он — Султан-Галиев?

Однако весь пафос совещания был направлен, прежде всего, против персонажа, объявленного в 1960?е гг. «отцом революции третьего мира». Сейчас этот титул звучит крайне двусмысленно, впрочем, и его носителя нельзя оценить однозначно. М. Султан-Галиев был, несомненно, личностью харизматической, и его имя с конца 1920?х гг. стало ключевым в обвинениях против деятелей мусульманских народов СССР. Среди его несомненных достижений арест руководства II Всероссийского мусульманского военного съезда в Казани в ночь с 28 февраля на 1 марта 1918 г. и срыв провозглашения Идель-Урал Штата как субъекта Российской федеративной республики, провозглашенной Всероссийским Учредительным Собранием. Впоследствии М. Султан-Галиев стремился создать Татаро-Башкирскую советскую республику на этой же территории, но цели своей так никогда и не достиг.

История с арестом М. Султан-Галиева (май 1923 г.), откровенно говоря, достаточно темная. Поводом для ареста послужило перехваченное шифрованное письмо М. Султан-Галиева, выявившее его переписку с рядом коммунистов в тюркских республиках и попытку установить связь с Заки Валиди, уже превратившегося тогда из лидера Советской Башкирии в противника советского режима. Документы отражают сложную ситуацию в стране, когда всем было ясно, что Ленин умирает и возможны варианты развития событий, в том числе в соотношении полномочий между центром и республиками. Непонятна до конца роль Сталина, который несколько лет был ближайшим союзником Султан-Галиева, а теперь фактически стал его злейшим преследователем. Ясно только, что именно Сталин стал основным организатором и кукловодом данного совещания, надев на себя маску «доброго следователя». Нарком по делам национальностей России с 1917 г. и генсек ЦК РКП с 1922 г., он сумел сохранить контроль над кадрами мусульманских советских деятелей, который стал было уходить из его рук с созданием республик, начавших претендовать на союзный статус вопреки планам самого Сталина. Азербайджан так и не вошел в состав РСФСР. Уже в 1924 г. союзный статус получили Узбекистан и Туркменистан.

 

Что же творилось в национальных республиках?

Стенографический отчет совещания, вышедший под грифом «совершенно секретно», содержит крайне любопытные выступления партийных и советских лидеров республик. Приведем некоторые выдержки, касающиеся преимущественно территории современной России. Председатель комиссии ЦИК и СНК по делам Крыма Ш. Ибрагимов утверждал: «Если посмотреть на те движения, которые существовали среди народов Востока до революции, то мы ярким образом увидим ясно различаемое панисламистское и пантюркистское движения, после 1905 года только зародыши националистического движения и в 1905 году небольшую прослойку революционного движения… оренбургская школа возглавляла панютюркистское движение, уфимская — панисламистское». Показательно, что советский татарский деятель повторял доносы, которые опровергали главы губернских жандармских управлений в Оренбурге и Уфе в начале 1910?х гг., не говоря уже о том, что эти факты ни разу не были доказаны в судах Российской империи. Если Уфа была центром панисламизма, то значит, что он разворачивался под крылом Оренбургского магометанского духовного собрания, подведомственного МВД (муфтий назначался лично императором). Ш. Ибрагимов также приводит данные о петиционной кампании начала 1920?х гг., инициированной Центральным духовным управлением мусульман, где содержались требования реальной религиозной автономии. Оратор утверждал, что у него имеются 25 приговоров только из Татарстана, в среднем каждый за 200 подписями. Ш. Ибрагимов сам утверждает, что среди «башкир, татар, киргизов — мы коммунистов могли бы пересчитать по пальцам». Из его слов возникает картина укорененности устоев ислама в татарском обществе и чуждости ему коммунистических идей.

Но если в Волго-Уральском регионе хотя бы царил мир, то на Северном Кавказе обстановка оставалась боевой. Председатель Совнаркома (правительства) Дагестанской АССР Джелал-эд-Дин Коркмасов утверждал: «Дагестан поголовно вооружен, необыкновенно воинственен… Совершенно оторванный и враждебный европейской, и в частности русской, культуре Дагестан… Поэтому идеологическими и бытовыми учителями населения являются ученые — кадии, а руководителями, особенно в борьбе, — имамы и шейхи…». Д. Коркмасов признавал, что 2 000 советских школ с 15 000 учащихся уступают кораническим с 40 000 учащихся. Поэтому «делаются приготовления для перехода к латинскому алфавиту, чтобыокончательно оторвать население от недоступной массам арабской письменности (курсив автора. — А. Х. ).

Председатель областного ревкома Чечни Таштемир Эльдерханов так описывал ситуацию в Чечне (по его словам 1 февраля 1923 г.): «Слащавые речи по адресу трудящихся, улыбки по их адресу, хватание за броды мулл, выколачивание продналога штыком, чтобы в конечном счете получить только 5–6 % задания, излишний военный нажим, от которого страдало мирное население, бандиты же убегали в горы, — в итоге создали фронт против Советской власти… создали в Чечне анархию… Страна представляла собой одно разрушение, как будто Атилла… огнем и мечом прокатился…». При этом «в царское время в Чечне функционировало 37–40 школ, а в настоящее время… 4 школы: три школы — в казачьих станицах… К празднованию 10?летия Октябрьской революции… неграмотность выразится в 97 %».

Председатель Совнаркома Горской республики Саханджери Мамсуров указывал, что поход 28?й дивизии привел к такому голоду, что «в Горской республике было такое состояние, что трупы некому и нечем было убирать… В селах Красная армия не только дебоширила, но и отбирала хлеб, скот и проч., терроризировала население бессмысленными убийствами».

Напомню, что это не текст эмигрантской газеты, а стенограмма секретного совещания правящего страной партийного органа. Мы ясно видим, что Советская власть только усугубила местные проблемы в области безопасности людей, обеспечения их продовольствием, экономического развития, просвещения, не говоря уже о религиозной сфере. Нельзя забывать и о сталинских депортациях кавказских народов 1943 года. В хрущевскую, а затем в брежневскую эпоху эти проблемы не были решены принципиально, о них просто предпочитали молчать. Лояльность же населения покупалась относительными материальными благами и отсутствием прямого вмешательства в систему национальных отношений внутри кавказских республик.

1990?е и 2000?е годы прямо показали наличие в России двух принципиально разных моделей развития мусульман: одна — у так называемой татарской уммы, другая — у кавказской. Сегодня нам нужно сохранить национально-религиозные основы в Волго-Уральском регионе и обеспечить мир и экономическое процветание на Северном Кавказе.

Будем ли мы более эффективны, чем советские лидеры 90 лет назад? Ведь от этого зависит будущей всей страны.

 

Айдар ХАБУТДИНОВ, 
доктор исторических наук

Газета "Медина аль-Ислам"

 

Вы можете поместить ссылку на этот материал в свой блог, скопировав код ниже:

Для блога/форума/сайта:

< Код для вставки

Просмотр


Прямая ссылка на материал:
<a href="http://www.islamrf.ru/news/culture/history/27075/">ISLAMRF.RU: Религиозный и национальный вопрос в первый год существования СССР: К 90-­летию IV cовещания ЦК РКП, посвященного «султангалиевщине»</a>