Шубку дочери муллы Хафиза конфисковали от имени советской власти

Тысячи имамов подверглись гонениям в сталинскую эпоху. Горечь репрессий вместе с ними разделили и их дети.  

Мы сидели в офисе Тюменского казыята, когда раздался телефонный звонок и Фатых-хазрата Гарифуллина, главу Казыятского управления, пригласили на хатым-аш.

- Я приду вместе с журналистом потому, что вашу историю, Халида-апа, должны знать люди, - сказал в трубку Фатых-хазрат.

Так мы познакомились с пенсионеркой, бывшей учительницей Халидой Хафизовной Имашевой. Она проводила хатым-аш в честь давно ушедших из этого мира родителей, братьев и сестер.

- Чувствую, что дни мои сочтены, - сказала пожилая женщина, когда на следующий день мы с Фатыхом Гарифуллиным пришли к ней в квартиру в центре Тюмени. – В последние время все снятся родители и детские годы. Все так отчетливо…

Халида Хафизовна читала Коран в оригинале без единой запинки. Училась в детстве у отца. Память ее четко сохранила и картины восьмидесятилетней давности. Из воспоминаний Халиды-апы и архивных материалов подготовлен нижеследующий материал.

Три чекиста

В 1929 году, когда ЦК ВКП (б) приняло постановление «О мерах по усилению антирелигиозной борьбы», Халиде Имашевой было десять лет от роду. Семья проживала в Юртах Чечкинских (ныне село Чечкино Ярковского района Тюменской области). Ее отец Хафиз служил здесь муллой, пока в двадцать девятом году Чечкинское мусульманское общество в составе 248 верующих не было ликвидировано на основании «постановления самих верующих». В здании Чечкинской мечети разместился клуб.

Как бывший мулла, Хафиз Имашев во время хлебозаготовительной компании был обложен пятикратным налогом. Заплатить не сумел, и тогда, в октябре 1929 года, в дом Имашевых пожаловали чекисты.

- «Их было трое, - вспоминала Халида-апа. – Все в военной форме. Несмотря на осень, в тот день была ясная и теплая погода. В наш двор, узнав о конфискации, сбежались соседи, следом стали подтягиваться люди со всей деревни. Мы жили в двухэтажном доме, который мой дед Шарафутдин построил моему отцу в его молодые годы, когда отец учился в казанском медресе «Мухаммадия». Милиционеры сказали, что заберут и скот, и дом и все имущество».

Чекисты выносили вещи на балкон и предлагали купить собравшимся внизу людям. Цену назначали сами. У людей, однако, не было денег. Махнув на них рукой, военные стали складывать все в одну кучу на первом этаже.

- Ничего не прячешь? - спрашивали они периодически у муллы.

- Все перед вами, - отвечал Хафиз.

Единственное, что припрятал мулла, это были Коран, мусульманские книги. Словно предчувствия беду, еще до прихода чекистов он завернул книги в ткань и спрятал их в фундамент дома.

На момент конфискации 50-летний Хафиз Имашев имел следующий состав семьи: жена Райхана - 50 лет, дочь Халида – 10 лет, сын Равиль – 6 лет, дочь Сабита 2 года. Старшие дочери проживали отдельно. В отцовском доме еще жил старший сын, 20-летний Ахмет, с женой и дочерью-грудничком Акусей.

Пока чекисты вытаскивали на улицу шкафы, комоды, граммофон, утварь, маленькая Халида забежала в зал, где были сложены вещи. Среди вороха одежды девочка увидела свою каракулевую шубку с блестящими пуговицами. Милиционеры были на улице. Прижав к себе шубку, Халида через огород побежала к соседям.

Вещи тем временем стали загружать в подводы. Складывая одежду, чекисты заметили, что не хватает одной детской шубы.

- Кызым, доченька моя, ты не видела своей шубы? - спросил Хафиз, подозвав к себе дочь.

- Видела, - отвечала Халида. - Я украла ее.

- Доченька, ведь воровать нехорошо, - сказал отец.

- Но ведь это моя шуба, - спорила девочка. - Я спрятала у соседей.

- Доченька, принеси шубу, отдай ее.

- А я что буду носить!? - заплакала Халида.

- Балам, туганда ялангаш тусанда, яшагана яланаш юрмайсын (Дитя мое, ты пришла в этот мир без одежды, но голой жить не будешь, найдется, что тебе одеть, принеси), - сказал отец.

Девочка, плача побежала к соседям.

Чекисты сказали отцу, что он остался должен еще 13 рублей, шубу Халиды советская власть в их лице как раз оценивают в такую сумму.

- «Мою шубу вместе с другими они положили под себя, - вспоминала Халида-апа. – Овец тоже погрузили в телеги, а они ревут, телята тоже, коровы, привязанные сзади арбы, тоже ревут. Глядя на них, мы все плачем, жалко ведь, растили их, мы с мамой стригли овец, сережки я им на уши одевала. Лошади не идут за ворота, тянут назад, чекисты бьют их кнутами»…

Согласно архивным данным Ярковского райсовета, хозяйство семьи Имашевых до «раскулачивания» считалось середняцким и состояло из двухэтажного дома, бани, сарая, амбара, завозни, 2 лошадей, 4 коров, 4 голов молодняка, 8 овец.

Об имущественном положении после визита трех чекистов сказано: «Бедняк, имеет 1 лошадь, 1 корову, больше совершенно ничего не имеется, находится по чужим квартирам»

По чужим углам

Ни пахать, ни сеять Имашевы уже не могли. Мыкались по чужим углам, принимались за любую работу.

Летом всей семьей собирали в лесу дикоросы.

- «Бруснику мы с отцом везли на арбе в Тюмень, - рассказывала Халида-апа. – Продадим и сразу в магазин. Мы ведь разутые и раздетые остались. Помню, черный ситец покупали, мама потом всем нам пиджаки сшила».

В тридцатом году по Тюменскому краю прокатилась волна арестов бывших имамов и высылка их за пределы области, в основном, в северные Остяко-Вогульский и Ямало-Ненецкий округа. Муллу из Чечкино же ждал этап на юг.

За отцом Халиды пришли 2 апреля 1931 года. Двое зашли в ограду дома, второй этаж которого снимали Имашевы. Поднялись наверх. Приболев, отец лежал в постели. Он встал, увидев входящих чекистов.

- Мулла, одевайтесь, мы за вами, - сказал один из мужчин в буденовке. - Ты, сын муллы, тоже одевайся.

Ахмет работал секретарем в сельсовете. Он начал было говорить, что нужно сдать в сельсовет бумаги, но парня перебили: «без тебя сдадут».

У отца не было верхней одежды. Побежав к соседям, Райхана выпросила тулуп (Через много лет уже после ссылки дочь Халида заплатит за этот тулуп). На улице отец соскочил с саней и подошел к плачущей на крыльце дочери.

- Кызым, доченька, ты самая старшая остаешься из детей, помогай матери, не знаю, увидимся ли когда-нибудь еще, - сказал отец, словно, чувствуя, что видит дочь в последний раз.

- Я сама маленькая, как я буду помогать, - плакала Халида.

- Помогай, - продолжал отец, прижав дочь к себе.

Его окликнули из саней. На всю жизнь запомнила Халида тот прощальный взгляд отца. Она провожала отца и брата глазами, пока подвода не скрылась за лесом.

Только летом пришло известие о том, что родные находятся в тюрьме при тюменском НКВД. Райхана пошла в соседнюю деревню Ивановку, к зырянам, и пять дней и ночей шила шубу и тулуп за две котомки муки. Одну она оставила детям - Халиде, Равилю и Сабите, со вторым вышла в дорогу, чтобы уже в Тюмени испечь хлеб для мужа и сына.

Хафиз и Ахмет Имашевы содержались в подвале здания НКВД на улице Семакова в Тюмени. Райхане предоставили возможность встретиться с мужем. На свидании Хафиз сказал, что он очень скучает по детишкам, и попросил жену в следующий раз взять с собой кого-нибудь из малышей. На очередное свидание Райхана пришла с самой маленькой, 4-летней Сабитой. Увидев отца, девочка бросилась к нему. Худенькая малышка протиснулась через решетки и оказалась на руках отца. Сбежавшиеся на невиданное доселе ЧП охранники оторвали Сабиту от родителя. После этого случая Райхану уже не пускали на свидание с детьми.

20 июля 1931 «тройка» ОГПУ по Уралу приговорила Хафиза и Ахмета по статье 58 УК, как «врагов народа», к десяти годам лишения свободы каждого. Отца на подводах увезли в Казахстан. Сына этапировали на Дальний Восток.

Центр Карлага (Карагандинского «исправительно-трудового лагеря»), созданного в 1931 году, располагался в селе Долинка в 45 км от Караганды. Хафиз Имашев был в числе первых заключенных, строивших сеть лагерей Карлага. В летнюю жару и под ледяным степным ветром зимой первые арестанты рыли землянки, лепили саманные бараки, городили вокруг зон колючую проволоку.

Вот адрес откуда Хафиз Имашев слал письма родным: г.Караганда, Долинское почтовое отделение. Центральный хутор, 6 отд. 4-й Дистанция, барак №13.

Лесоповал

Райхану Имашеву вместе с тремя маленькими детьми выселили из Чечкино в сентябре 1931 года. По воспоминаниям Халиды-апы, один из милиционеров был знаком матери, Райхана называла его Равилем.

«Нас вместе с семьями других ссыльных привезли к Знаменской церкви в Тюмени, - рассказывала Халида Хафизовна. – Сказали, что несколько дней мы проживем здесь. Но мама закричала, что она не зайдет в церковь. «Ты что делаешь, Равиль, - кричала она. – Я с семи лет читаю намаз, я брошусь с детьми в обрыв, но не зайду в церковь». Расстелив молитвенный коврик на лужайке, мама стала совершать намаз».

Помещение Знаменской церкви к ее радости оказалось забитым до отказа ссыльными.

- Ладно, мулинка, повезло тебе, - сказали милиционеры.

Райхану с детьми разместили в одном из бараков лесоперерабатывающего комбината «Красный Октябрь». Здесь они прожили зиму. Мама работала на лесопильном заводе, получала в день 300 граммов хлеба. Весной семью посадили на поезд до станции Березняки, откуда они на барже должны были отправиться на Северный Урал, на долгие 14 лет ссылки, как семья «врага народа». На лесоповал.

«Ссыльных было много, «моторки» не тянули баржу, - вспоминала Халида-апа. – Маму мою вместе с другими взрослыми отправили на берег. Обвязавшись арканами, они помогали тащить баржу».

Малышка Сабита умерла от голода и болезней в бараке для ссыльных близ села Волынка Чердынского района Верхне-Камского округа. Похоронили маленькую дочь муллы Хафиза на общем кладбище для «врагов народа». Дети ссыльных умирали десятками. Одна из жительниц села Волынка научила Халиду, как «правильно» просить милостыню. В самые трудные годы она ходила по селу и просила подать Христа ради хлеба для умирающих детей ссыльных.

«Мама пилила лес, мой младший брат Равиль много и тяжело болел, кушать было нечего, - рассказывала Халида-апа. – Я соберу милостыню и бегу обрадовать Равиля, иногда подавали и сахар. Потом Равиля определили в Чердынский детдом, и я перестала выходить с сумой на дорогу. Отец мой умер в октябре 1935 года, где он похоронен, так мы и не узнали. Перед смертью отец писал нам, что казахи, работавшие там надзирателями, говорили ему, что тебя, мулла, мы не позволим бросить в общую могилу, похороним, как положено по мусульманскому обычаю. Отец еще писал, что он ходит к местным казахам читать Коран, его отпускают за территорию лагеря».

В 19 лет Халида совершила побег из ссылки. Брат ее Равиль дошел до Берлина. После войны ему удалось освободить постаревшую мать из ссылки. Семнадцать лет скитался по дальневосточным лагерям сын муллы Ахмет. Приехав в родное село Чечкино уже в послевоенное время, Халида Хафизовна нашла спрятанные в фундаменте их старого дома Коран и книги с печатью отца.

Калиль Кабдулвахитов,

Фото автора и из архива Х.Х.Имашевой

P.S. Через несколько дней после нашего визита Халида Хафизовна направила запрос в Карагандинский архив с просьбой помочь найти могилу отца.  Она ушла из жизни, не дождавшись ответа. Сегодня судьбу деда пытаются прояснить внуки муллы Хафиза Имашева.

На фото:

1.Семья Имашевых в 1926 г. Халида (ей семь лет) сидит, прижавших к маме, в шубке, которую конфискуют. Рядом с отцом сидит 4-летний Равиль. За ним – старший сын Ахмет.

2. В 19 лет. Первое после побега из ссылки фото Халиды.

3. Письмо отца

4. Cын муллы Равиль в Берлине

5. Ахмет. Жизнь прошла в лагерях

6. Халида-апа в последние дни жизни провела, читая Коран и бумаги отца