Мирсаид Султан­Галиев: отец революции третьего мира

22.10.2007 15:14

Кто он, Султан­Галиев? О нем писали много. Для понимания роли Султан­Галиева в 1920–1923 гг. следует прочесть тогдашние журналы коммунистической молодежи типа «Кызыл шэрык» или «Кызыл шэрык яшьлэре». В изданиях рисуется облик вождя новой эпохи.

Султан­Галиев был харизматическим лидером как ни один татарский политик ни до, ни после него. Он олицетворял эпоху единства и победу коллектива над личностью. Деятели Волго­Уральских легионов и барды холодной войны восхваляли его как пророка распада СССР. В последнее двадцатилетие в России и СССР много писалось о Султан­Галиеве, преимущественно в положительном плане. Но так и не вышел в свет анализ его автобиографического очерка «Кто я?». Я не знаю в татарской традиции столь откровенной исповеди, заставляющей вспомнить исповеди Руссо своей страстностью и болью. Эпиграфом этой исповеди являются слова: «Я хочу, чтобы я был выслушан». Постараемся же понять Мирсаида.

    В воспоминаниях о детстве и юности Султан­Галиева постоянно присутствует мотив бедности. Его отец был простым учителем, а мать происходила из рода мурз. Тайной и несбывшейся мечтой детства было среднее образование, но честолюбивый мальчик был лишен возможности получить его. Тогда Султан­Галиев уже своей общественной деятельностью пытается влиться в национальную элиту. В 1917 году он становится секретарем Центрального Милли Шуро и поет дифирамбы его лидеру Ахмеду Цаликову. 29 июля на II Всероссийском мусульманском съезде Мирсаид Султан­Галиев сделал доклад по вопросам издательской деятельности. Он стал бы главным распространителем книг. Но его предложения были отклонены, и Султан­Галиев не сумел завоевать себе места среди элиты, что способствовало его сближению с лидером мусульманских социалистов (МСК) и лично с Муллануром Вахитовым.

Султан­Галиев — советский лидер

    Роль Султан­Галиева в МСК прояснилась после отъезда Вахитова в начале января 1918 года в Петроград. На II Всероссийском Мусульманском военном съезде в январе 1918 года усилиями Султан­Галиева и большевиков­татар была создана левая фракция. Съезд должен был добиться создания Штата Идель­Урал как субъекта Российской Федерации. В феврале 1918 года, в противовес намечавшемуся учредительному съезду Идель­Урала, в Казани был созван областной съезд Советов Поволжья и Южного Урала. Практически все делегаты­мусульмане единодушно защищали идею Штата. Единственным диссонансом прозвучало выступление Султан­Галиева, в котором он призвал решить вопрос Штата путем проведения плебисцита «пролетарским классом народностей этой территории». Областной съезд Советов выступил против идеи национальной автономии. В ответ мусульманская фракция покинула съезд, и 26 февраля 1918 года на общем заседании мусульманских организаций Казани было принято решение о провозглашении Штата.

    26 февраля 1918 года руководство Казанского губернского Совета учреждает Казанскую Советскую Республику и формирует Совет комиссаров. Все ключевые посты в нем были заняты не татарами. Султан­Галиев получил пост члена комиссариата народного просвещения. Основным органом нового «государства» стал «Революционный штаб казанской рабоче­крестьянской республики». В число членов штаба вошел Султан­Галиев.

    Султан­Галиев приписывает себе арест руководства съезда в ночь с 28 февраля на 1 марта 1918 года и срыв провозглашения Идель­Урал Штата. Вероятно, он был прав. Впоследствии он не раз будет стремиться создать национальное государство, но никогда не достигнет своей цели. Проклятие той ночи, кажется, будет вечно тяготеть над ним.

Султан­Галиев — вождь

    Лидерская роль Султан­Галиева оформилась после гибели Мулланура Вахитова в августе 1918 года. Он приезжает в Москву, где становится председателем Центрального мусульманского комиссариата (Мускома). Его цель — создание Татаро­Башкирской республики, согласно Положению Народного комиссариата по делам национальностей (Наркомнаца) от 22 марта 1918 года. При этом должно произойти перераспределение богатств края в пользу мусульман. Султан­Галиев провозглашал: «Достаточно взглянуть на этнографическую карту Татарстана и Башкирии. Все выгодные в отношении естественных богатств местности этого края — побережья судоходных рек, леса, города и окружающие их земли — заселены 80–90 процентами русского населения. Остальное население края, несмотря на то, что оно в среднем составляет 70 процентов общего числа его населения, в эксплуатации указанных естественных богатств участвует лишь в 10–12 процентах». О возможных последствиях такого большевистского перераспределения по национальному признаку автор умалчивает…

    В ноябре 1919 года на II Всерос­сийском съезде мусульманских коммунистических организаций Султан­Галиеву удалось провести свою резолюцию по татаро­башкирскому вопросу. Съезд признал необходимым «осуществить положение Совнаркома о Татаро­Башкирской Советской Социалистической Республике в границах, исключающих автономную Малую Башкирию» (то есть республика сохранила бы зерновые районы нынешнего западного Башкортостана с Уфой, но не гористый восток Оренбургской губернии, составляющий ныне юго­восток Башкортостана). Но Политбюро РКП(б) отменяет это решение.

 В 1921 году в дни голода «правые» — сторонники Султан­Галиева — получают контроль над правительством Татарстана, но его не отпускают в Казань. В Наркомнаце он неформальный лидер коммунистов российских автономий, далеко не всегда довольных политикой центра (Муском к тому времени ликвидирован). Основная сфера раздоров — контроль над земельными ресурсами. На них претендуют и федеральный центр, и республики. Султан­Галиев, председатель Федерального Комитета по земельному делу, на стороне последних. Уже в 1922 году Султан­Галиева включают в «парттысячу», что означает фактическую ссылку в глухую провинцию. Из­за протестов представителей автономий он пока сохраняет свои посты.

Пророк безоружный

    История с арестом Султан­Галиева в мае 1923 года маловразумительна. Поводом для ареста послужило перехваченное шифрованное письмо Султан­Галиева, выявившее его попытку установить связь с бывшим лидером башкирской автономии Заки Валиди, уже ставшим тогда противником советской власти. Арест Султан­Галиева стал для «правых» нарушением негласного договора руководства Татарии и Центра. Выведшие республику из кризиса лидеры оказывались в положении нежелательных лиц и политических изгоев.

    Центр уже принял свое решение. «Четвертое совещание ЦК РКП с ответственными работниками национальных республик и областей», прошедшее 9–12 июня 1923 года в Москве, заклеймило деятельность Султан­Галиева. В свое время Султан­Галиев стоял за арестами лидеров Идель­Урала. Теперь его былые соратники, например Шагит Ахмадиев, призывали к борьбе с ним.

    В 1924 году, в дни отстранения от политической жизни, Султан­Галиев пытается изложить политическую историю татарской нации, подчеркивая национально­религиозную доминанту общественно­политического движения. Он пишет: «Положительными результатами 1905 года для тюрко­татар России можно считать то, что у них появились как политическая сила туземная торговая буржуазия, и тонкого слоя мелкобуржуазной туземной интеллигенции, выступившей на сцену с лозунгами “национального возрождения (...) Пролетариата в европейском смысле этого слова... как классовой политической силы”, не было. Султан­Галиев пишет, что тюркско­татарские коммунисты последовали «за коммунистической партией не столько из­за лозунгов классовой борьбы и классовой революции, сколько из­за лозунгов национального самоопределения».

    Коммунисты в центре были не согласны на превращение СССР в славянско­тюркский союз. Они понимали, что, по сути, здесь возрождаются идеи Исмагила Гаспринского. При всей своей тенденциозности антисултангалиевская литература достаточно объективно называет источники теории Султан­Галиева. Чего в ней не было, так это марксизма.

    Но Султан­Галиев был, прежде всего, практиком. В работе «Методы антирелигиозной пропаганды среди мусульман» (1921) он писал, что в религии Ислама больше, чем в какой бы то ни было другой, имеется гражданско­политических элементов, тогда как в других религиях преобладают чисто духовно­этические мотивы. Среди законов Ислама он считал имеющими положительный характер: обязательность просвещения, промышленности и труда; обязанность родителей воспитывать детей до совершеннолетия; допустимость гражданского брака; отрицание частной собственности на землю, воды и леса; отрицание суеверий, запрещение колдовства, азартных игр, роскоши, расточительности, употребления спиртных напитков, взяточничества; установление детально разработанной прогрессивно­налоговой системы — натуральной и финансовой (закят, гошер). Султан­Галиев утверждал, что «нужно открыто сказать, кому это следует, что мы никакой борьбы, с какой бы то ни было религией, как с таковой, не ведем, а лишь ведем пропаганду своих атеистических убеждений, осуществляя свое вполне естественное право на это».

    Султан­Галиев поддерживал религиозные школы. 1 января 1923 года перед делегатами X Всероссийского съезда Советов от автономных республик он заявил, что в случае отсутствия советской школы в школах, созданных населением, должно быть разрешено преподавание вероучения.

    С 1923 года Султан­Галиев периодически арестовывается, в перерывах между арестами занимает мелкие посты. В 1940 года он был расстрелян.

Айдар Хабутдинов

Казань