Религиозное многоцветие — источник духовного богатства России

Светская власть и религиозные институты, традиционное конфессиональная палитра и приток мигрантов-мусульман. О вызовах и преимуществах культурного многообразия России рассуждает заместитель полномочного представителя Президента РФ в Приволжском федеральном округе Владимир Юрьевич Зорин.

— Владимир Юрьевич, идея проведения международной конференции «Диалог культур и межрелигиозное сотрудничество» возникла после известных событий во Франции в сентябре 2005 г. — так называемого «восстания мигрантов». В связи с этим: какие меры предпринимаются в ПФО для того, чтобы адаптировать все возрастающий поток мигрантов из Кавказа и Средней Азии в социо-культурную среду россиян?

— Во-первых, не хочу связывать проведение Поволжского форума с теми событиями, которые произошли в Европе в сентябре 2005 года. Хотя, безусловно, европейцам далеко не безразличен опыт России в межнациональном и межрелигиозном сотрудничестве. Дело в том, что в рамках председательства России в Комитете министров Совета Европы запланирован ряд очень важных как внутрироссийских, так и международных мероприятий и одно из них — Поволжский форум «Диалог культур и межрелигиозное сотрудничество». Это событие неординарное. В нем принимало участие руководство ПАСЕ, Европарламента, ОБСЕ, комиссариата по правам человека Совета Европы, послы европейских государств, религиозные деятели, эксперты и т.д.

В России, в течение сотен лет, как добрые соседи живут русские, татары, мордва — всего более 140 национальностей, и не один народ не исчез с лица земли. Где же тот секрет, та самая тайна, которая позволяет народам жить вместе? Этот вопрос для Европы не праздный, как впрочем, не только для нее. Суть отличия России от Европейских стран заключается в том, что на ее просторах люди разных национальностей жили веками. Происходил процесс взаимопроникновения культур и традиций.

Опыт семи десятилетий Советского Союза также не прошел бесследно для народов, проживающих на его территории. Ведь рядовой житель Таджикистана, отправляясь в Россию на заработки говорит у себя дома о том, что он едет в Москву, Нижний Новгород, Уфу, а не в Россию, отождествляя тем самым себя с той, ставшей уже историей, общей гражданственностью СССР. Многие обычные люди еще не осознали и еще долго не осознают, что живут в других странах.

Россия нуждается в мигрантах. Россия нуждается в развитии потенциала межгосударственных отношений с братскими странами. Россия нуждается и в народной дипломатии с этими странами. Поэтому для России очень важно поддерживать антропоток из стран ближнего зарубежья. А как адаптировать поток? Вопрос, считаю, во многом риторический. Вы же знаете, что у нас в ПФО сложились, развиваются и постоянно пополняются азербайджанские, армянские, таджикские, узбекские и другие диаспоры. Они занимают соответствующие экономические и социальные ниши. Они сформировались не вчера и неплохо адаптировались в России. Неизбежные противоречия возникающие с антропотоком, требуют его оптимизации.

Другое дело, как оптимизировать современный антропоток? Понятно, что для этого необходимо совершенствовать миграционное законодательство, заключать необходимые межгосударственные договоры и т.д. Не менее важно в процесс адаптации включать институты гражданского общества. И прецеденты такой включенности в нашем округе уже есть. Например, в Татарстане национальные общества образовали Ассоциацию национально-культурных организаций (АНКО) в рамках которой создали Центр социальной и правовой помощи мигрантам. Наших бывших соотечественников, прибывающих в Татарстан, встречают в аэропортах, на вокзалах, при необходимости размещают временно в уютных комнатах Центра, оказывают помощь в трудоустройстве, знакомят с законами страны и субъекта, контролируют их дальнейшее пребывание в России. В настоящее время предпринимаются усилия по созданию таких Центров в других субъектах России.

К системному решению, задачи по оптимизации антропотока, и, в частности, по социальной адаптации мигрантов, должно быть привлечено не только государство, но и гражданское общество.

— Духовное управление мусульман попыталось воспользоваться опытом татарстанских коллег на благо нашего региона — ДУМ НО вышло с инициативой создания Центра адаптации и трудоустройства мигрантов. Центр был создан и уже функционирует, однако, постоянно встречает в своей деятельности бюрократические препоны…Быть может, необходимо обратиться к зарубежному опыту и, упростив бюрократический процесс, одновременно усилить поддержку гражданских инициатив со стороны государства? Насколько внимательно полпредство Президента РФ в ПФО изучает различные модели национальной политики стран Западной Европы? Скажем, в той же Франции, несмотря на жесткую унификационную политику Парижа, с 1985 г. введен особый статус регионального языка (бретонский, корсиканский и др., каждый из них с числом носителей не более полумиллиона человек). Реально ли в Поволжье ввести статус регионального языка для татарского, носителей которого в ПФО, согласно данным Всероссийской переписи населения 2002 г., насчитывается более 4 миллионов человек?

— Модели, как Вы говорите, национальной политики Западной Европы нам, конечно, известны. Естественно, мы понимаем, что у нее свои особенности. Достаточно сказать, что ассимиляционные процессы традиционных народностей там, прошли порядка 200 лет тому назад, а в ряде случаев и ранее. Российская же этнокультурная политика — это интеграция, взаимообогащение культур.

Что же касается введения статуса регионального языка, то должен Вам сказать, что в России статус национального языка в ее республиках выше — он является государственным. У нас в стране только радиовещание, и телевидение ведется на 60 языках, издаются книги и газеты на 69. Скажите, есть ли еще в Европе такая страна? Поэтому европейская хартия региональных языков у нас может быть поддержана с учетом российской специфики. Ведь страны Западной Европы не имеют в своем составе таких образований, как национальные республики, являющиеся материнскими для своих соотечественников, дисперсно проживающих в России. Напомню так же, что у нас есть Конституция, соответствующие законы, которые регламентируют вопросы языка.

Но вот то, что касается развития языков в местах компактного проживания народов — это другая задача, которую надо решить и которая, между прочим, решается: через региональные компоненты образования, через поддержку языковой политики. Например, татарский язык не только сохраняется, но и развивается во всех субъектах округа, причем неплохую помощь в этом процессе субъектам оказывает Татарстан, как материнская территория татар.

В настоящее время в стране насчитывается 3 554 национальные школы с контингентом 224 000 учащихся. Количество изучаемых родных (нерусских) языков на прошлый учебный год составляло 78. Обучение в общеобразовательных учреждениях ведется на 38 родных языках (кроме русского).

— Помимо образования важен и такой момент, как политическое представительство российский этносов. Если здесь опять обратиться к европейскому опыту, то во многих странах Западной Европы действуют политические партии, отстаивающие интересы этносов и национальных территорий (Уэльс, Шотландия, Страна Басков, Каталония, Галисия, Корсика, Бретань, даже Канарские острова, и т.д.). Несмотря на то, что в их программах содержатся экзотические призывы вплоть до независимости этих территорий, они являются частью легального политического спектра своей страны, что свидетельствует о развитости демократических институтов стран Европы. Станет ли когда-нибудь Россия «Европой» в этом плане: создаст ли легитимную среду для деятельности подобных партий и движений — не с целью роста сепаратизма, конечно, а для политического представительства этносов? Каков ваш прогноз на этот счет?

— По поводу «экзотических призывов» Вы несколько мягковаты. Возьмите страну Басков в Испании. Вам не известны проблемы террора? Не все просто и в других территориях. И если говорить о «развитой демократии», то лучше ее развивать на гражданском, мирном поле. У нас тоже в недалеком прошлом были прецеденты формирования политических партий на этнической основе, которые, в конце концов, скатывались в экстремизм. Поэтому политическое представительство этносов должно осуществляться общегражданским путем, что впрочем, и предполагает законодательство России. Разве в той же Государственной Думе нет татар, башкир, чувашей, немцев, украинцев, чеченцев и т.д.? Конечно, в условиях демократии существует проблема представительства меньшинств. Она решается разными путями. У нас в Пермском крае, например, законодательно гарантируется два мандата в краевом органе законодательной власти для представителей коми-пермяков.

— По данным последней Всероссийской переписи населения 2002 г., численность титульной нации в Еврейской Автономной области составляла 1,22% от населения автономии. Перенося эти реалии в нашу область – как Вы считаете, должно ли государство законодательно учесть статус коренного татарского населения Нижегородской области в выработке своей политики, учитывая тот факт, что они компактно проживают на территории некогда единого национального района (в границах которого и сейчас составили бы большинство), и составляют 1,44% от населения области?

— Вопрос этот пришел к нам из 30-х годов прошлого столетия. Тогда в СССР было около 200 национальных районов. Думаю, что современное российское законодательство создает необходимую базу для защиты интересов этносов и народов нашей страны. Здесь хотелось бы выделить закон о национально-культурных автономиях. По данным органов юстиции, в Российской Федерации зарегистрированы: 14 федеральных национально-культурных автономий (НКА), более 100 — региональных, более 200 — местных. Все это можно рассматривать как совершенно новое социокультурное явление в жизни полиэтнической России. В целом этим законом воспользовались более 30 национальностей. Наибольшее количество национально-культурных автономий создано немцами (68), татарами (63), евреями (29), армянами (18), украинцами и другими этническими группами, преимущественно проживающими за пределами своих национально-государственных образований или не имеющих таковых вообще. Только у нас в округе насчитывается более 50 региональных и местных национально-культурных автономий и более 2000 национальных общественных организаций. Другое дело, что выполняются законы не всеми и не везде.

— И как с этим быть? Как Вы считаете, при каких условиях государство обязано вмешаться в жизнь той или иной религиозной общины? И, напротив — насколько свободна от государства может жить религиозная община, чем должна быть ограничена такая свобода?

— Какие могут быть условия? Есть закон, который все регламентирует. И я не помню случаев, когда государство вмешивалось в деятельность религиозных общин, если они осуществляют свою деятельность в рамках закона. Религия отделена от государства, религиозные организации живут по своим канонам, у них есть свои правила и т.д. Но от общества-то они не отделены, они работают с людьми, с гражданами и, естественно, влияют на духовность людей, их умонастроения, на их воспитание, в конце концов. Если иметь в виду, то, что религия во всем этом — фактор позитивный, то о каких ограничениях свободы можно говорить? Но если свобода понимается, как возможность воспитывать в людях экстремизм, терроризм и другие пороки, то в данном случае государство обязано принять законные меры. И такие меры принимаются. Верховным судом России 17 международных организаций религиозного толка признанны незаконными. И не только в России. Есть проблема с тоталитарными сектами христианской направленности.

— Общепризнанным в последние годы стал тот факт, что ведущая прослойка российского чиновничества является ревностно верующими людьми. На Ваш взгляд — помогает или мешает это в работе?

— Вера всегда помогала человеку, и это не зависит от того, является ли этот человек чиновником или рабочим от станка. Думаю и в работе, в чем бы она не заключалась, верующему всегда Бог в помощь.

— Вы родились и воспитывались во времена Советского Союза. Каково Ваше политическое кредо сегодня — импонируют ли Вам какие-либо идеи (из экономики и социальной политики) коммунистов, демократов-западников, почвенников-националистов?

— Во многих политических течениях много такого, что импонирует людям, в т.ч. и мне. Я — член партии «Единая Россия» и горжусь тем, что был одним из создателей партии «Единство», которая стала составной частью образованной впоследствии партии «Единая Россия». Идеология этой партии — укрепление экономики страны, подъем благосостояния простых людей, упрочение роли страны в мировом сообществе межнациональное согласие и межконфессиональный диалог и др. Вот это мне близко и это является моим и политическим, и человеческим кредо.

— Третий срок Президента В.В.Путина… Российская властная элита разделилась «за» и «против». Ваше отношение к этому вопросу.

— Наш Президент давно заявил о том, что он не будет баллотироваться на очередной третий срок, т.к. этого не позволяет сделать Конституция. Хотя я, как и многие, был бы рад обратной возможности. Но Президент дает понять всем гражданам, что Конституция — непреложная истина не только для рядовых людей, но и для Президента. Это очень ценная позиция для нашего молодого государства и ее граждан.

— В ответ на ряд замечаний рабочего характера председателя ДУМНО Умара-хазрата Идрисова, прозвучавших в ходе подготовки к проведению Поволжского форума, ответственный работник Московской Патриархии предложил мусульманам поискать себе другую родину. Как Вы думаете, есть ли в рядах российского чиновничества люди, разделяющие такого рода взгляды? И в связи с этим: отслеживает ли Российское государство идеологические воззрения своих государственных деятелей?

— Вы знаете, лучше избегать конфликтов. Когда они развиваются, сложно определить правых и виноватых, тем более в такой тонкой сфере как межрелигиозные отношения.

— А если конфликт возникает между государством и религиозной общиной, каков наиболее эффективный путь разрешения такой ситуации: силовое либо информационное давление, переговоры, превентивный мониторинг, заключение рамочных соглашений или что-то другое?

— К счастью, я не помню конфликтов между государством и конфессией. Государство заинтересовано в развитии конфессий, а конфессии в развитии государства. Какие могут быть в этом случае конфликты? Но если возникают, скажу так, межконфессиональные противоречия, то здесь на первый план выдвигается диалог. Ни какой речи не может быть о каком либо давлении, ультиматумах и пр., тем более со стороны государственных органов.

Мы постепенно привыкаем жить в правовом государстве. А это значит, что все наши действия должны оцениваться только по закону.

Этнический и религиозный фактор в нашей великой стране не только существовали исторически, но и в современном ее состоянии нарастают. Поэтому проблемы могут возникать там, где эти факторы недооцениваются или не учитываются. Но к счастью, общество начинают понимать то важное обстоятельство, что национальное, как впрочем, и традиционное религиозное многоцветие — это источник общего духовного богатства России. И в этой особенной для России палитре надо больше думать о том, что нас всех объединяет, а не разъединяет. И это еще больше упрочит страну и обогатит общество.

Беседовала Асия Давлятчина