RSS | PDA | Архив   Пятница 29 Март 2024 | 1433 х.
 

Михаил Синельников – открыватель русского поэтического Ислама

18.06.2007 14:51

Известный московский поэт и неутомимый переводчик восточной поэзии (классики и современных авторов) Михаил Синельников подготовил подборку лучших стихотворений русских поэтов о Пророке Мухаммаде (САВ)

Более того, он подготовил к печати целую Антологию «Незримое благословенье – исламские мотивы в русской поэзии».

Что может более сердечно и откровенно свидетельствовать о том, что Ислам – вовсе не «что-то далёкое и чуждое русскому духу»? Что русская интеллигенция – наперекор имперскому высокомерию петербургских военных – чутко внимала и на Кавказе, и в Крыму, в Поволжье и в Средней Азии не только «восточной экзотике», но и самому Пророчеству о Единобожии?

Иначе не оставили бы своим потомкам лучшие поэты России такие стихи…

Однако, и сам Михаил Синельников, выполняющий уникальную для культуры роль – открывателя русского поэтического Ислама – пишет и писал, вдохновлённый мусульманской энергией. Предлагаем вам лишь часть из его «исламских стихов». А также фрагмент из моего  интервью с поэтом:

— Кстати, ведь Вы уже много лет занимаетесь собиранием «исламских мотивов у русских поэтов» - я помню Ваши краткие и выразительные эссе в издаваемом АПН бюллетене «Исламский вестник».

— Десятки статей написал я об этом - как, после столетий отчуждения и даже вражды, поэты России стали познавать Ислам, от Державина до наших дней. Позднее в двух номерах поэтического журнала «Арион» я  опубликовал по сути монографию на эту тему. Хотелось бы в дальнейшем издать и Антологию.

— А когда и как Вы впервые соприкоснулись с миром Ислама?

— С детства. Я родился в Ленинграде 19 ноября 1946 года в семье, перенесшей блокаду. Папа был военным журналистом, а мама - директором одного из детских домов для блокадных детей. Кстати, именно по её родовой линии где-то в тумане веков видны касимовские татары - мои предки. Очевидно, всё-таки – то были казахи, пришедшие в Касимов.

Так вот, после войны мы переехали в Ферганскую долину, в Киргизию, в Джалалабад - городишко маленький, но наполненный тогда интересными людьми. То были всякие «ссыльные» от Советской власти, генералы старые, разные народы - турки, корейцы, греки, ингуши, курды…. Легче сказать, кого там не было! А французскому языку меня учила дочь бывшего петербургского губернатора.

Я благодарен своему детству на Востоке - такому яркому и праздничному! Оно наполнило меня на всю жизнь чувством удивления и ощущением Чуда. Это чувство религиозное. Землю, на которой рос, я воспринимал как «Аллахову землю». Конечно, повлияли и сказки восточные - я как бы сам жил в них. Но также я много видел истинно верующих людей, мулл, просто людей, совершающих намаз. Вообще же я тогда почувствовал, а потом и убедился, что традиции мусульманских народов чрезвычайно жизнестойки и их не разрушит никакая  «цивилизация консервных банок». Мусульмане чтут тайну и красоту мира, любят детей - а как современный Запад комфортен, но бездетен!

А Коран русский, в переводе Николаева, был у нас в доме, у отца. И я его читал уже в школе. Правда, сразу понял, что многого в нём осознать не смогу. Поэтому читал много лет (и сейчас тоже) - с карандашом в руке. И делаю такие пометки: «место непонятное», «а вот это понял тогда-то и так-то!»

— Неужели в Советское время в Ферганской долине вера цвела и была свободной?

— Я полюбил Восток вообще и мусульман тех мест особо. То был праздник детства. Но на моих же глазах совершилось ужасное — в 1960-ые  годы Хрущёв затеял по всей стране антирелигиозные акции, и у нас в Оше, на Сулейман-горе снесли столетиями бережно хранившийся маленький белый домик — мечеть Бабура, с куполом и полумесяцем! И водрузили на железном каркасе огромный портрет Ленина. Из окна своего дома я любовался Курбан-байрамом: на Сулейман-гору поднимались тысячи паломников в праздничных одеждах…

И всё же тот советский-восточный опыт дал мне многое, сделал интернационалистом. И уже тогда я стал верующим человеком. Помните, как говорится в Коране о маловерных и сомневающихся: «Если даже покажут им, как небо нисходит на землю - скажут, что это лишь плотное облако…» И тогда же, смею думать, стал я поэтом.

— И всё же Вы не слились с исламской общиной, остались всецело в рамках, формах и  традициях русской православной культуры…

— Я многое в жизни воспринимаю сквозь опыт Корана и того жизненного мусульманства, которое запечатлелось с детства. Знаете, кстати, что одна из риз на окладе иконы «Троица» Андрея Рублёва сделана из персидской ткани со стихами Хафиза о любви Красавицы? Помните ли, насколько наш русский быт исконно пронизан Исламом, принесённым из Золотой Орды, да из Персии? Для меня это - единый мир, и прекрасный мир. По сути для меня едины все три религии, идущие от Авраама. А сам Мухаммад – несомненно, Пророк. И вообще я чрезвычайно симпатизирую, очень близок Исламу.

Кстати, о подобном синтезе западного, христианского и восточного, мусульманского я прочитал недавно в переписке иранистов 1930-х годов - сына знаменитого Марра и Чайкина. Они удивляются синтетическому мировоззрению Руставели, Низами и Хакани - для них были дороги как Пророк Иса, так и Коран, они создали некое новое экуменическое пространство Раннего Ренессанса в Закавказье. И мне тоже близки их веротерпимость, многонациональность, поликультурность, открытость.

* * *

Ходил он к Иордану с караваном,
С отшельниками робко говорил.
Меж тем, летящий к незнакомым странам,
Его уже окликнул Гавриил.
И он евреям их напомнил веру
И христианам — правду крестных мук.
Он прятался, и чёрный вход в пещеру
Заткал поспешно праведник-паук.
Он побеждал, и вскачь пошли пустыни,
Безбожные бежали перед ним...
Он умирал и видел он в Медине
Непостижимый Иерусалим.

2000 год

Из цикла «Персидские миниатюры»
3. МОЛИТВА

Мерно падают головы, гнутся тела,
Чтобы ясное знанье в душе зацвело,
Долго, долго всходившее к небу «Алла!»
Постепенно становится кратким «Алло!»

4. ИСФАХАН

Пол мечети ходит ходуном,
Глохнет эхо, уходя на отдых,
Чтоб воспрянуть в кажущихся сном
Золотых базарных переходах.

Что купить — кувшин или клинок,
Дивный коврик или ожерелье?
О Аллах, я в толпах одинок,
Нищ в достатке, мрачен средь веселья!
Там, где звон серебряный завис
И текут сапфировые реки,
Типографски  изданный хадис
Я купил за доллар у калеки

...Забывал берёзовую Русь
Афанасий, ставший здесь шиитом.
Может быть, когда-нибудь вернусь
Жить под сводом, звёздами расшитым
2002 год

*   *   *

А.П. Межирову

Не только в пустынях Ислама,
Где солнце по ржавым холмам
Сражает и косо и прямо
Скитальцев, одетых в ихрам…

Но в каждом душевном движеньи,
В терпеньи  под ношей страстей,
И, в частности, в стихосложеньи
Под оком духовных властей.

И в самых невинных эклогах —
О совести несколько строк…
«Путь к Богу не должен быть лёгок!» —
Сказал на прощанье Пророк.
2004 год

ГОЛОСА

Пророк боялся темноты
И невозможной красоты
Души невидимо-невинной.
Свет зажигал он, и стена
Была сплошная, без окна,
Чтоб не заглядывали джинны.

Он слушал, и текли в тиши
То детский голосок Айши,
То смех наложницы Марии,

Еврейский говор Сафии...
А этой музыки струи —
От Хадиджи, всегда живые!

То вдруг старуха Сада
Оплачет ранние года
Его священных посещений...
Но заглушал ее слова
И был прекрасней естества
Крылатый женовидный гений.

Джаннат Сергей Маркус

  

Вы можете поместить ссылку на этот материал в свой блог, скопировав код ниже:

Для блога/форума/сайта:

< Код для вставки

Просмотр


Прямая ссылка на материал:
<a href="http://www.islamrf.ru/news/culture/legacy/412/">ISLAMRF.RU: Михаил Синельников – открыватель русского поэтического Ислама</a>