Долгая дорога в арабских дюнах или нефть и газ управляют миром….

Народные выступления в арабском мире имеют одно прямое следствие: рост цен на нефть. Они перевалили весьма чувствительный стодолларовый барьер. На будущее планируются столь же высокие цены. Так стоимость апрельских фьючерсов на североморскую нефтяную смесь марки Brent на лондонской бирже IСE по итогам торгов повысилась до 111,3 долларов. Некоторые аналитики прогнозируют, что если события в мусульманском мире пойдут по ливийскому сценарию, то цены на нефть могут взлететь еще вдвое. Действительно в зоне риска оказались месторождения нефти и газа Алжира, а также стран Персидского залива. Под угрозой такие важнейшие торговые пути как Ормузский пролив, обеспечивающий выход из Персидского залива в Мировой океан и регион Африканского рога, то есть доступ к Суэцкому каналу. В этих условиях Россия извлекает прямую выгоду от галопирующих цен на нефть. Ведь от ливийских поставок серьезно зависят такие европейские торговые партнеры России как Италия (треть всей нефти), Германия. Франция. Если противостояние властей и исламистов в Алжире в 1990-е гг. не затронуло добычу углеводородов, то в настоящее время Ливия прекратила отгружать нефть на экспорт, а ливийский лидер Муаммар Каддафи ставит вопрос о подрыве скважин и нефтепроводов.

Поэтому тема стабильности заняла ключевую позицию в ходе переговоров "Правительство России—Еврокомиссия", прошедших 24 февраля в Брюсселе. На пресс-конференции председателя российского правительства Владимира Путина и председателя Еврокомиссии Жозе Мануэл Баррозу прозвучала очень важная и своевременная оценка как взаимоотношений России со странами Европейского сообщества, так и событий в арабском мире.

В самом начале своего выступления российский премьер-министр указал: «Сегодня уже биржи зафиксировали 118 долларов за баррель, это «брэнт». Это, конечно, серьёзная угроза экономическому росту в мире… Если и дальше будет продолжаться такой же процесс… и российская экономика в этом не заинтересована… Мы понимаем, что, если темпы мировой экономики будут снижаться, это негативным образом отразится и на нашей экономике. Поэтому мы будем делать всё для того, чтобы в контакте с нашими, в данном случае европейскими партнёрами, не допускать такого негативного развития событий, хотя, разумеется, повлиять на эти процессы напрямую мы не можем». Далее Владимир Путин подробнее расшифровал возможные негативные последствия для российской экономики: «Возможны ли какие-то негативные последствия для мировой экономики в связи с событиями на севере Африки. Ну так они уже наступают: 118 долларов за баррель. Некоторые аналитики говорят: будет 220 долларов… Для нас это будет очень тяжёлым испытанием, если мировая экономика начнёт сокращаться. У нас металлургическая промышленность, угольная промышленность, химия, которая работает подчас на 40– 60% на внешний рынок… Поэтому мы… не заинтересованы в безграничном росте цен на энергоносители. У нас всё взаимосвязано в отличие от других нефте- и газодобывающих стран. У нас экономика более диверсифицирована, и мы делаем упор как раз на инновационные отрасли экономики – на машиностроение и так далее».

Действительно, именно завязанная на 95% в своей экономике на нефть Ливия, показывает самый страшный пример внутреннего раскола. Доходы ливийцев не только превышали доходы абсолютного большинства жителей третьего мира, но были вполне сопоставимы с жителями некоторых европейских стран. Но ливийцам придется самим решать свою судьбу, так как самым худшим вариантом в гражданской войне является иностранное вмешательство. И в России столетие назад помощь заграницы не спасла белые армии, но дала возможность большевикам объявить себя истинными патриотами России.

В условиях кризиса необходимо засучить рукава и заняться обеспечение граждан работой. И здесь крайне позитивным является рост товарооборота между Россией и европейскими странами. По итогам прошлого года он вырос на 30%, составил более 300 млрд. долларов. Председатель российского правительства указал, что вступление России во Всемирную торговую организацию « выгодно и России, и Евросоюзу… для нас Евросоюз – крупнейший торгово-экономический партнёр. На долю Евросоюза приходится более 50% товарооборота России, 68% нашего экспорта. Доля товарооборота ЕС по России занимает третье место после Соединенных Штатов и Китая». С ростом нестабильности в Средиземноморье и на Ближнем Востоке, по всей видимости, этот товарооборот только увеличивается.

Владимир Путин традиционно делает упор на экономическую, а не политическую составляющую. Здесь российским и европейским министрам проще найти общий язык. Председатель российского правительства отметил: «Сегодня мы обменялись информацией о состоянии национальных экономик, о прогнозах их развития… У меня создалось впечатление, что я нахожусь на заседании Правительства Российской Федерации. Почти всё слово в слово повторялось то, что мы обсуждаем у себя в Москве на заседаниях Правительства России… Это говорит о том, что мы думаем над решением одних и тех же проблем, ищем пути их решения. И должен сказать, что очень часто наши подходы к решению этих сложных проблем совпадают». Поэтому «сегодня мы говорили о координации наших действий, в том числе о перспективе разработки совместных, долгосрочных сценариев развития конкретных отраслей – и сельского хозяйства, автомобильной отрасли, судостроения, медицины, фармацевтики, возможности создания здесь стратегических альянсов (по факту жизни они уже создаются)».

Но экономическое развитие не существует без развития политического. И здесь революционный фактор может спутать многие карты. Владимир Путин четко указал: «У нас вызывает озабоченность, во-первых, количество жертв в событиях на севере Африки. И у нас вызывает озабоченность то, что, несмотря на успокаивающие тезисы по поводу того, что приход к власти или усиление влияния радикальных групп в североафриканских странах маловероятны, всё-таки нас это беспокоит. И, если это будет происходить, это не может не сказаться на других регионах мира, включая, конечно, и Северный Кавказ». При этом «и североафриканская ячейка «Аль-Каиды» тоже высказывает жёсткую озабоченность по поводу того, что происходит в Ливии. Как вы думаете, это случайное совпадение?».

Для советских людей неизгладимым является опыт иранской революции 1979 г. Движение против шахского престола развертывалась как демократическая революция, возглавляемая интеллектуалами из среднего класса, получившими европейское образование. К ним принадлежал и первый иранский президент Абольхасан Банисадр. Но он продержался на своем посту только16 месяцев, был смещен аятоллой Хомейни, и до сегодняшнего дня находится в эмиграции. Председатель российского правительства напомнил: «Я позволю себе немного заглянуть в историю. Бывший руководитель иранской революции, Хомейни, он ведь где жил? Он жил в Париже. И в целом пользовался поддержкой западного сообщества. А теперь всё западное сообщество борется с иранской ядерной программой. Я помню, как совсем недавно наши партнёры активно выступали за проведение честных демократических выборов в Палестинской автономии. Классно, молодцы. Ну и победил «Хамас». Его тут же объявили террористической организацией и начали с ним бороться».

Действительно переход к демократии – это процесс трудный, многосложный и не одномоментный. Здесь переговоры и взаимные ограничения всех заинтересованных сторон всегда лучше, чем революция. Поэтому Владимир Путин указал: «Надо дать людям самим определять свою судьбу и свое будущее. Надо дать им возможность естественным путем, без всякого вмешательства извне строить свою судьбу. Общество должно двигаться к демократическим институтам, к своей саморегуляции, к своему устройству, исходя из внутренних процессов развития». Если Бельгия обладает стабильными демократическими институтами, то она может существовать 250 дней без центрального правительства. Но если общество привыкло к насилию, то результат вполне предсказуем как это было в 1990-е гг.: «когда у нас в 1999 году прошли выборы, демократические выборы, в одной из северокавказских республик выборы шли по этническому принципу и победила та сторона, у которой было больше голосов. В эту же ночь – я хочу подчеркнуть: в эту же ночь – люди взялись за оружие и началась стрельба, и пошли первые жертвы». Поэтому «нужно аккуратно поддерживать то, что должно иметь перспективу, но ни в коем случае нельзя вмешиваться»

Представитель правительства России выступил против навязывания единых стандартов и в сфере экономики: «Третий энергетический пакет» совершенно очевидно ухудшает деятельность наших энергетических компаний. Это факт, если речь идёт о фактической конфискации собственности». Председатель Еврокомиссии Жозе Мануэл Баррозу хотел быть одновременно твердым и дипломатичным: «мы хотим, чтобы Россия оставалась самым главным партнёром, особенно в области газа. Благодаря российскому газу работает наша промышленность, тепло в наших домах, но нам приходится за этот газ платить, и мы платим хорошую цену». Владимир Путин отстаивал российскую позицию: «Нам говорят: «Те, кто владеет газом, не должны владеть транспортом». Вот «Газпром» вместе с европейскими партнёрами (немцами, голландцами) построили трубу по Балтийскому морю, по дну. Нам говорят: пустите туда третьего участника. Куда его пустить? Газ мы добываем в России вместе, транспортируем его по нашей общей собственности. Куда мы пропустим третьего партнёра? В трубу? Там дырку просверлят? Откуда он газ возьмёт? Нам говорят… Продайте на входе в Евросоюз, и появится третий участник – собственник этого газа. Но… он же… должен прибыль получить от своей работы? Раз – сразу цена вырастет!». Баррозу вновь выступал за унификацию: «Я уверен, что мы найдём приемлемое решение.. Я понимаю, что Вы выразили свою обеспокоенность… с российской стороны. Но, с другой стороны, в Евросоюзе… это законодательство не является дискриминационным, оно применимо и к российским компаниям, и к норвежским компаниям, к любым компаниям и к нашим собственным компаниям в Евросоюзе».

Впрочем, в последнем вопросе пресс-конференции экономика вновь уступила первенство политике. Журналист спросил: «Россия хотела налаживать экономические отношения и торговые отношения с Ливией. И вот через итальянскую компанию INE она вышла на ливийский рынок газа. Теперь вопрос следующий: если принимать во внимание то, что происходит сегодня в Ливии, Вы до сих пор хотите поддерживать экономические отношения с режимом Каддафи». Представитель правительства России аргументированно отметил: «Я хочу вас заверить, что и Россия, и страны Евросоюза заинтересованы в расширении географии своего сотрудничества… Ливия – один из крупнейших поставщиков энергоресурсов на европейский рынок. Мы готовы были принести и свои технологии, и свои инвестиции для совместной работы, но сейчас для этого, конечно, не время».

Важным показателем единства России и Европы является «Совместное заявление России и Евросоюза о ситуации в Северной Африке и на Ближнем Востоке», принятое 24 февраля. В нем указывается: «мы решительно осуждаем насилие и применение силы против гражданских лиц в Ливии, которые привели к гибели сотен людей. Выражаем глубокое сожаление и соболезнования в связи с человеческими жертвами. Призываем все вовлеченные стороны проявлять ответственность, уважать права человека и международное гуманитарное право, обеспечить безопасность гражданского населения и иностранных граждан».

Действительно насилие из Ливии сейчас может распространиться для начала по всему Средиземноморью, которое как доказывали классики европейской историографии Анри Пиренн и Фернан Бродель, всегда было единым целым. Поэтому Владимир Путин указал: «Беспокоит ли нас то, что происходит в Северной Африке и не может ли это иметь какие-то негативные последствия для Северного Кавказа? Беспокоит. Но это может иметь негативные последствия не только для Северного Кавказа, но и для других регионов мира, включая Европу». Арабский мир сейчас оказался важнейшим субъектом мирового развития. Сумеют ли его граждане создать стабильные и процветающие общества, и насколько затянется этот процесс? Заинтересованными лицами являемся мы все….

Мухетдинов Д.В.