Ректор МИИ Хайретдинов: радикализм можно победить идеологически

Ректор Московского исламского института, отмечающего в этом году 20-летие с момента создания, Дамир Хайретдинов рассказал в интервью специальному корреспонденту РИА Новости Сергею Стефанову о сложившейся ситуации в системе исламского образования в России, об отсутствии единообразия учебных программ, оттоке перспективной молодежи за рубеж, наличии в целом "идеологического вакуума" в вышедшей из СССР российской умме, а также о религиозном радикализме в арабском мире и проповедях мусульманских лидеров в горячих точках планеты.

— Уважаемый Дамир-хазрат, в российских СМИ не так давно обсуждалась идея создания под эгидой централизованных мусульманских организаций РФ нового, полноценного толкового перевода Корана, учитывающего современные реалии, Как вы относитесь к данной идее, насколько она актуальна и выполнима?

— Ныне существующие переводы Корана хороши, но каждый по своему. Чтобы грамотно перевести на русский язык тот или иной отрывок из Корана мне, например, требуется иметь перед глазами несколько изданных переводов и богословских комментариев к тексту Корана на арабском языке, с целью сравнить и сопоставить одно и то же место в разных изданиях.

Проблема, на мой взгляд, заключается в том, что никогда над переводом Корана на русский язык не трудилась команда специалистов, но каждый раз такой перевод выполнялся силами лишь одного человека. Между тем в подобной команде должны быть и богословы, и арабисты, и филологи с хорошим русским языком, и историки: одни должны понимать смысл и контекст коранического текста, другие грамотно излагать эту мысль на русском языке. И кому, как не муфтияту, возглавить такую работу?

— А вообще, насколько изучены и востребованы сегодня труды отечественных исламских ученых и богословов (Бигеева, Марджани, Фахретдина и других)? К кому сегодня больше склоняется мусульманская молодежь?

— Работа по изучению наследия отечественных исламских ученых и богословов, можно сказать, только начата и только силами ряда ученых Татарстана. Надо ведь не просто переиздать эти труды, но для начала определиться, что из богатого наследия актуально сегодня и на чем мы делаем упор, затем перевести их на русский язык, сделать хороший научно-справочный аппарат к каждому изданию. На голом энтузиазме далеко не уедешь, необходима масштабная проработка их идей и трудов, желательно силами специализированных научно-исследовательских центров.

В силу идеологического вакуума, который сложился в среде российских мусульман к 1990-м годам, целые пласты мусульманской молодежи стали ориентироваться исключительно на зарубежное богословие. Это приводило и будет приводить к определенного рода недопониманию между разными группами населения, а в ряде регионов России – и к идеологическому конфликту, следствием чего являются силовые акции.

Проблема колоссальна, ее надо разрешать на государственном уровне. Не случайно об этом говорил президент России Владимир Путин на встрече с муфтиями в Уфе в ноябре прошлого года. Но пока мы не видим даже серьезной аналитики российских ученых и экспертов, которые могут проанализировать причинно-следственную связь между всплеском насилия в отдельных регионах и населенных пунктах и вышеозначенным идеологическим вакуумом. А вот зарубежные эксперты, напротив, активно изучают эти явления.

— На одном из заседаний Совета по исламскому образованию был поставлен вопрос о стандартизации программ для исламских образовательных учреждений, и к началу этого года уже должен был быть реализован первый этап. В чем необходимость подобной работы, что уже сделано?

— Стандартизация многократно повышает возможности горизонтального сотрудничества и обмена опытом между исламскими учебными заведениями, подобный подход позволил бы оптимизировать скромные возможности исламских вузов в методическом обеспечении учебного процесса. При этом стандартизация ни в коем случае не означает тотальную унификацию. Это невозможно и совершенно не нужно, учитывая то богатство и разнообразие исламской традиции, которое сложилось в различных регионах России, различие в мазхабах (богословско-правовых школах), в частности между ханафитским (распространенным среди тюркских народов) и шафиитским (распространенном на Северном Кавказе).

К сожалению, Совет по исламскому образованию переживает сейчас не самые легкие времена в силу отсутствия стабильного финансирования. В последние два года встречи руководителей исламских образовательных учреждений в рамках СИО стали нерегулярными, иногда концептуально не проработанными. Так, заседание, о котором вы говорите, прошло в рамках мероприятия, проведенного на собственные средства Московским исламским институтом. Кроме всего прочего, сказывается и географический фактор: ректоры исламских вузов и директора медресе проживают в самых разных уголках нашей страны, их нелегко собрать вместе, тем более в Казани, где находится председатель СИО, ректор Российского исламского университета Рафик Мухаметшин. В силу этих обстоятельств работа по стандартизации программ пока не была начата.

— Сколько времени занимает сейчас в России получение полноценного исламского образования – учеба в медресе, в вузе? В чем особенности программы? Как бы вы оценили уровень подготовки преподавателей?

— Учеба в российских медресе длится от двух до четырех лет, в исламских вузах – 4-5 лет в зависимости от формы обучения (если говорить о бакалавриате). Учебная программа в Московском исламском институте аккредитована министерством образования и науки РФ по направлению "Теология", она включает в себя примерно 40% светских общеобразовательных дисциплин и около 60% – теологических исламских наук.

Уровень подготовки преподавателей нашего вуза очень высок. Я не сомневаюсь, что и другим образовательным учреждениям российских мусульман есть чем гордиться. Однако, к примеру, именно в МИИ работает единственный в России доктор шариатских наук, декан богословия Магомедбасир Гасанов.

— Министерство образования РФ недавно издало приказ об утверждении государственного образовательного стандарта высшего образования по направлению "Теология". Как это может отразиться на дальнейшем развитии системы исламского образования?

— Стандарт по направлению подготовки "Теология" не загоняет учебный процесс в жесткие рамки шаблона, наоборот, открывает широкие возможности для педагогического творчества, для создания вокруг обязательного минимума содержания вариативных программ. 
Новый стандарт третьего поколения по "Теологии" позволит усовершенствовать систему образования, подготовку квалифицированных специалистов, выработку необходимой профессиональной компетенции у выпускников. В перспективе, хочется верить, в комплексе все это будет способствовать наиболее эффективному трудоустройству наших выпускников.

Исламские образовательные учреждения уже прошли через начальный этап развития – этап аккредитации бакалавриата по "Теологии". Однако до сих пор в исламской образовательной сфере нет аккредитованной магистратуры, так как мы не можем выполнить требования и обеспечить этот уровень преподавательским составом со степенями.

Самым проблемным является тот факт, что в России невозможна нострификация дипломов, выданных в арабских и других мусульманских государствах. Дипломы, полученные в ряде ведущих исламских вузов арабских стран, даже дипломы обладателя научной степени в области теологии не могут быть приравнены в России к дипломам даже бакалавра. Это исходит из того, что в соответствующих ведомствах, прежде всего в Минобрнауки РФ, для решения проблемы не привлекаются эксперты, которые могут сопоставить исламские теологические программы зарубежных исламских и светских вузов с программой российских исламских вузов.

Думаю, необходимо создать комиссию, специализированный орган, который будет этим заниматься и тем самым позволит выпускникам зарубежных вузов мусульманских стран нострифицировать свои дипломы в России. Пока же отсутствие магистратуры и аспирантуры приводит к новому оттоку наших выпускников, стремящихся продолжать обучение за рубежом. До разрешения этой проблемы российские мусульмане будут ориентированы на зарубежные религиозные школы, так как в стране нет сильных школ коранистики, хадисоведения, истории ислама и т.д.

И все же система высшего исламского образования в России состоялась. Этого нельзя сказать о системе среднего звена – медресе, включением которых в систему российского образования никто не занимается. До тех пор всегда будет стоять проблема неоднородности в уровне подготовки абитуриентов, поступающих в исламские вузы. На наш взгляд, в исламский вуз необходимо брать студентов, имеющих определенный уровень знаний по арабскому языку, однако такие знания можно получить лишь в медресе. Со временем мы должны создать условия по получению образования на этой ступени так, чтобы выпускники медресе имели соответствующие дипломы, признаваемые государством.

— А как сегодня обстоит дело с получением религиозного образования в арабских странах? Накладывают ли происходящие там события, вооруженные столкновения какой-либо отпечаток на обучение? В какие страны и вузы вы бы рекомендовали ездить нашей молодежи на учебу, а в какие – нет?

— В целом, считаю, что для российских студентов особых изменений при получении образования в арабских странах не произошло. Тем более что в исламских вузах не принято с иностранными студентами обсуждать местную политику.

А насчет моих советов, ехать или не ехать в определенную страну, то в этом лучше прислушиваться к рекомендациям нашего МИДа. На мой взгляд, небезопасно там, где идет гражданская война, как в Сирии.

— Какие контакты осуществляет Московский исламский институт с представителями мусульманских общин в Сирии, Ираке, Египте, других странах арабского мира? Часто ли вам приходится доказывать позицию, противоположную точке зрения ваших партнеров?

— Не далее как в октябре прошлого года нас посетила делегация из Сирийской Арабской Республики во главе с верховным муфтием этой страны доктором Бадреддином Хассуном. В составе делегации были также сирийские дипломаты. Мы имели долгую содержательную беседу, и, хотя не затрагивали политических вопросов, обсуждение то и дело сводилось к страданиям сирийского народа в ходе братоубийственной войны, навязанной извне. Затем доктор Бадреддин Хассун провел намаз и лекцию для наших студентов, причем в своем интересном стиле, по-отечески давая советы молодым людям.

Регулярно к нам приезжают делегации и из других стран, в частности Афганистана, Египта, Ирана, стран Персидского Залива, Турции, Иордании, Ливана, Индонезии и других. Мы принимаем всех, следуя нашему принципу: прислушиваться к мудрым и добрым советам, призывающим к единству и миру, и отвергать наущения, ведущие к разладу и вражде.

— К сожалению, последние годы мы видим, как на Ближнем Востоке, в других "горячих точках" планеты представители радикальных течений, считающие себя приверженцами ислама, все с большей жестокостью истребляют христиан и представителей других религиозных меньшинств, подвергают их разного рода дискриминации… Почему, на ваш взгляд, это происходит?

— Прежде всего, замечу, что радикальные течения существуют не только среди мусульман. Так, радикализм сейчас распространен даже среди буддистов, в частности в Мьянме – при том, что буддизм долгое время в мире было принято считать наиболее миролюбивой из всех религиозных традиций. Другое дело, что СМИ часто по поводу и без повода на первый план выпячивают именно мусульманское происхождение тех или иных преступников. Также порой радикалами называют всего лишь тех, кто пытается отстоять свои ущемленные гражданские права.

Разумеется, это не означает, что среди мусульман нет экстремистов — они есть, и, к сожалению, есть все основания полагать, что их количество с каждым годом все увеличивается. И причин здесь сразу несколько.

Первой, вероятно, следует назвать отсутствие полноценных знаний. Поверхностность в знаниях является еще большей опасностью, чем даже простое отсутствие знаний, так как незнающий не претендует на какой-либо статус, а вот тот, кто прочитал несколько брошюр и вообразил себя ученым, – такие люди и несут угрозу обществу, при этом больше всего они вредят самим мусульманам. Они искажают саму суть исламского вероучения, и от их искаженного восприятия страдают в основном сами мусульмане.

За примерами далеко ходить не надо – нигде в мире не погибает столько человек от терактов, как в мусульманском Ираке. И если такое отношение радикалы проявляют к самим мусульманам, то как они относятся к представителям других религий, и говорить не приходится.

Второй причиной распространения радикализма можно считать такие особенности характера, превалирующие сегодня среди некоторых групп общества (прежде всего у молодежи), как упрямство, высокомерие, неприятие инакомыслия, склонность к чрезмерности и максимализму, отсутствие терпения. Весь этот набор психологических черт самым очевидным образом влияет на поведение, а помноженный на поверхностность знаний дает человеку обоснование его правоты. Поэтому роль образовательных учреждений и является такой важной, ведь большинство современной молодежи учится либо на двух-трех книгах, либо на нескольких лекциях из интернета. Тогда как любые мусульманские науки должны представлять из себя цельную и комплексную систему знаний. Например, нельзя брать аяты Корана и использовать их в качестве доказательств, не изучив их тафсира – толкования. То же самое относится и к хадисам Пророка (мир ему).

В связи с этим мусульманскому образованию должно уделяться огромное внимание, ибо любую идеологию можно победить только идеологически, и к радикализму это относится в первую очередь.

— Все ли делают для противодействия радикальным течениям мусульманские духовные лидеры, главы религиозных общин в Сирии, Египте, других горячих точках? Что могло бы способствовать укреплению добрососедских отношений между христианами, мусульманами, представителями других религий?

— Я понимаю, ваш вопрос касается того, почему проповедь добра, терпимости и срединности в арабском мире имеет низкую эффективность и строится по догоняющему принципу. Я бы предпочел объяснить эту ситуацию на примере российских реалий. Наша страна практически семьдесят лет шла по пути отрицания религии, затем был период развития религиозных институтов по принципу броуновского движения. Когда мы опомнились, оказалось, что инициативу религиозного просвещения и миссионерства давно перехватили сомнительные, но довольно хорошо обеспеченные финансово организации, а наши традиционные структуры находились в состоянии кадрового кризиса. Таким образом, наши оппоненты к началу 2000-х годов имели большую фору, тогда как нам приходилось наверстывать упущенное практически за век.

Во многих арабских странах вторая половина ХХ века прошла под знаком социалистических и националистических партий, когда роль религии в обществе была сведена к неким сугубо ритуальным функциям. К моменту взрывообразного роста медийных технологий, скачку глобализационных процессов слой традиционного мусульманского духовенства был совершенно "не в тонусе" и не готов к такого рода вызовам. Простой пример – даже к концу нулевых годов не у всякого традиционного центра исламского образования и богословия был работающий сайт в сети интернет. Многие уважаемые шейхи считали интернет явлением преходящим, не достойным внимания. Конечно, сейчас все видится под другим углом зрения, но духовенству на Ближнем Востоке уже приходится наверстывать упущенное, причем упущенное за десятилетия.

При этом я бы ни в коей мере не хотел, чтобы мои слова звучали как критика. Напротив, сегодня именно улемы, шейхи, муфтии находятся на передовой борьбы с экстремизмом и радикализмом, так же как и имамы на Северном Кавказе. Вы знаете, что муфтий Сирии поплатился за свои взгляды своим сыном, там же в Сирии вероломно во время пятничной молитвы был убит крупнейший ханафитский ученый Рамадан аль-Буты.

Обращает на себя внимание миролюбивая и грамотная внутренняя политика в таких странах, как Малайзия или Турция, – там исламскому образованию на протяжении десятилетий уделялось серьезное внимание со стороны государства. Именно государственные органы власти позволили развить в этих странах престижные, всемирно популярные исламские образовательные центры, имеющие активные контакты со всем мусульманским миром, с одной стороны, но при этом неизменно пропагандирующие мирный, толерантный вариант ислама, свойственный культурам этих стран, с другой стороны.

— Дамир-хазрат, Московскому исламскому институту в этом году исполняется 20 лет. Можете поделиться вашими планами, образовательными проектами на ближайшее время?

— Радует то, что мы впервые выдаем выпускникам диплом государственного образца по направлению "Теология". Наш вуз несет на себе основную нагрузку по подготовке имамов для мусульманских общин Центрального федерального округа. В то же время большая часть выпускников востребована в аппаратах Духовных управлений мусульман, в издательской, аналитической деятельности. Поэтому перед нами стоит задача создать для наиболее перспективных бакалавров условия для продолжения обучения и научных изысканий.
Мы бы хотели открыть магистратуру, Центр исламского наследия, постоянно действующий Центр повышения квалификации имамов, а также целый ряд факультативов – турецкого и персидского языка. С сожалением констатирую, что не все зависит от нашего желания, есть еще и финансово-материальный фактор. Поэтому на все воля Аллаха.

Московский исламский институт также выполняет функцию научной и исследовательской базы Совета муфтиев России. Среди прочего, мы задействованы в переводе на русский язык и издании Энциклопедии ислама, подготовленной министерством по делам религии Турецкой Республики и названной трудом столетия. Это совместный проект министерства, Совета муфтиев России и Фонда поддержки исламской культуры, науки и образования. И, разумеется, наш вуз будет продолжать участие в программе министерства образования и науки РФ, направленной на подготовку специалистов по исламу.

РИА Новости